 |
 |
| |||
| Главная » Архив » Заметки » "Воровской фрак" шил бывший опер | |||
|
"Воровской фрак" шил бывший оперВ начале лета в Петербурге прошла презентация книги-альбома "Татуировки заключенных" известного питерского криминолога Данцига Балдаева. Местом презентации книги автор выбрал следственный изолятор "Кресты". И не случайно. Всю свою жизнь бывший оперуполномоченный Балдаев прослужил в правоохранительных органах. На собирательство уникальной коллекции ему потребовалось почти полвека. Он объездил практически всю Россию — от Питера до Владивостока. "В уголовных тату, -уверен криминолог, — вся наша история — страшная и жестокая". Мы встретились с Данцигом Сергеевичем в его маленькой однокомнатной квартирке на Будапештской улице. Чтобы не мешать домочадцам, Балдаев работает в основном по ночам, уже много лет рабочий кабинет коллекционера — 6-метровая кухня. В шкафах и на полках тысячи рисунков самых замысловатых татуировок. "У меня, — шутит собиратель, — полный гардероб воровской одежки. Таких "фраков" нет больше ни у кого в России (на криминальном арго наколотый на тело традиционный набор уголовных татуировок называется "воровской фрак"). — Впервые татуировками уголовников, — рассказывает собиратель, — я заинтересовался в 1948 году, когда служил обычным охранником в "Крестах". Наброски делал во время плановых проверок и в бане, а потом, уже в спокойной обстановке, доводил до ума. Случалось, что татуировка была очень сложной. И тогда я вызывал арестанта к себе в дежурку и, угостив сигаретой, писал, так сказать, с натуры. Кстати, у меня с заключенными ни разу не было никаких эксцессов. Как-то показал все это своему отцу, известному бурятскому этнографу и фольклористу. И он сказал: "Собирай. Это наша история. А историю, сын, не выбирают — в ней люди живут и умирают". Год спустя, получив очередной отпуск, я решил отправиться за материалом в российские лагеря. И сразу рванул на Дальний Восток. На дворе стоял голодный и страшный 49-й год. Вдоль Восточно-Сибирской дороги лагерей тогда было как горошин на бусах, что ни населенный пункт, так обязательно зона. Хабаровск, Уссурийск, Артем... Огромные бараки, море заключенных. Такое ощущение, что вся страна уже давно за колючей проволокой. Кстати, я оказался там как раз в разгар сучьей войны и эту жуткую бойню видел своими глазами. Иной раз утром на вахту приносили до 20 трупов. Пройти в зону удавалось не всегда, даже имея на руках удостоверение. 
Вам приходилось встречаться с уголовными авторитетами? — Ну а как же. За этим, собственно, и ехал. Сейчас уже всех не вспомнишь, только клички — Голова, Доцент, Чугунок. Их можно было встретить на вольном поселении — с Колымы на Большую землю тогда было вырваться не так-то просто. На разговор они шли легко, но лишнего никогда не говорили. Самое сложное было не срисовать татуировку, а узнать, что она обозначает. Болтать лишнее вор не имел права. За такое в те времена он мог запросто лишиться и языка, и головы... ЗДЕСЬ мы вынуждены прерваться, чтобы привести несколько абзацев из вступительной статьи к книге "Татуировки заключенных". "Уголовная татуировка — визуальная часть воровского арго, блатной фени. Это виртуальные символы уголовной самоидентификации, своего рода визитная карточка вора, его зашифрованный монолог с понимающим этот язык собеседником. В каждом воровском тату помимо иерархического всегда был еще и ритуально-магический подтекст. Воровские художники создали параллельный реальному мир, насквозь пронизанный легендами и мифами. Особи этого мира уважали только силу, смелость и хитрость. Поэтому символами элиты стали хищники — орел, тигр, волк и т.д. и т.п. Мошенника, присвоившего элитные тату, легко могли "замочить в сортире" (в буквальном смысле этого выражения) или как минимум содрать наколку вместе с кожей. Лозунгом тогдашних воров было выражение "Только тело не лжет!". — ...Тогдашние воровские авторитеты, — продолжает рассказ Данциг Сергеевич, — любили шикануть политической татуировкой. Некоторые исследователи считают такие тату чуть ли не диссидентством, хотя на самом деле здесь больше от лукавого. Уголовный мир никогда не признавал никакой другой власти, кроме власти воров. Даже когда в 30 — 40-е годы урки "кололи под сердцем" профили Ленина и Сталина, в этом не было ничего, кроме "изощренной" хитрости: считалось, что выстрелить в вождей у охранников рука не поднимется. Ох как они ошибались! Кстати, как только опасность внесудебной расправы миновала, у татуированного Ильича сразу же "выросли" рога и копыта, а дядюшку Джо окружили черти и черепа... Русская воровская татуировка изобилует не только политическими, но и эротическими тату. — Да, эротических наколок хватает. Самое безобидное — обнаженная девушка и какое-нибудь простенькое граффити типа "Я люблю Нюру". Но закоренелые уголовники мягкой эротике предпочитают вульгарную порнографию. Кстати, далеко не все знают, что порнографические тату (разумеется, далеко не все) нередко являются неизгладимым клеймом, своего рода публичной казнью расписанного такими наколками арестанта. Иногда истязатели, как сейчас выражаются, оттягиваются по полной программе, и на теле "приговоренного" появляется художественное порнотату. Носитель таких татуировок становится вечным изгоем, его жизнь в лагере и тюрьме превращается в настоящую пытку. Кстати, порнографическими тату любят побаловаться и зечки из числа воровок. Никаких серьезных последствий для расписанных дамочек это не имеет, просто наколка-порнушка лишний раз подчеркивает статус женщины в воровском мире, где к ним чаще всего относятся как к недочеловекам... И СНОВА вынужденное отступление. На этот раз злободневное. Труд питерского криминолога долгое время не мог быть издан в России -русская воровская татуировка изобилует националистическими и антисемитскими татуировками. Такого ярко выраженного шовинизма, пожалуй, нет ни в какой другой криминальной субкультуре. Как признавался издатель альбома "Татуировки заключенных", многие сотрудники издательства отказывались работать над этой книгой, исходя из морально-этических соображений. Но в конце концов было принято решение опубликовать и часть националистических тату. "Это тоже наша история, — уверен собиратель. — И нам никуда от этого не деться..." 
В советские времена за такие татуировки можно было легко схлопотать срок. Опер Балдаев рисковал и своим здоровьем, и карьерой (в начале 50-х он перешел служить в уголовный розыск). Все эти годы выработали в стол. У вас была тогда хотя бы малейшая надежда все это опубликовать? — Откровенно говоря, надежды практически не было. Почти четверть века все, что мне удалось собрать, пряталось подальше от посторонних глаз. Но в конце 70-х мне улыбнулась удача. Необходимость таких исследований хорошо понимал ставший тогда начальником уголовного розыска Ленинграда Георгий Дмитриев!" Зи-гаренко. Он на свой страх и риск создал группу, в которую вошли я и еще двое оперативников — Геннадий Тимофеев и Галина Конопатова. Весь собранный нами материал мы передали для литобработки офицеру штаба ГУВД Льву Мильяненкову. Вскоре появилась книга. Она была засекречена, и ею могли пользоваться только оперативники. А спустя несколько лет, уже во времена перестройки, Мильяненков издал наш коллективный труд под своей фамилией. Это было для меня шоком. И после этого у вас не опустились руки? — Черта с два! За два последних десятилетия я собрал еще несколько тысяч татуировок. Сейчас у меня в коллекции их около четырех тысяч! А воровского арго почти 14 тысяч слов! Плюс несколько сотен уголовных топонимов. Кстати, мы в Питере впервые в России занялись криминальной топонимикой. Правда, она очень быстро устаревает и требует постоянного обновления. Но сегодня все это криминологов почему-то мало интересует. Может быть, потому, что культура блатного арго и воровского тату постепенно вымирает вместе с ее носителями — ворами в законе? — Я думаю, что слухи по поводу преждевременной смерти уголовного арго и татуировки сильно преувеличены. У нас в стране, где чуть ли не каждый пятый взрослый мужчина прошел лагерь, носителей этой субкультуры хватит еще очень надолго. Между прочим, русская уголовная живопись сейчас имеет определенный успех у преступников в других странах. Например, в Восточной Европе. Я сам лично видел венгерского грабителя с русской наколкой. Судя по выражению его лица, он был очень доволен этим неизгладимым знаком... Кстати, на прошедшей в этом году в Германии книжной выставке альбом "Татуировки заключенных" Данцига Балдаева вызвал настоящий фурор. Уже проводится тендер на издание этой книги в нескольких странах Западной Европы. ПРОЩАЯСЬ с криминологом, я задал ему последний вопрос: Данциг Сергеевич, а у вас никогда не было желания наколоть татуировку? — А зачем? — удивленно посмотрел на меня Балдаев. — Я что, похож на дикаря? Это для уголовника наколка имеет особый смысл, а для меня татуировка — всего лишь предмет исследований. Как для натуралиста бабочка или лягушка... Виктор Бова Комментарии
Оставьте ваше мнение |
         
|
|||
|
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона |
