Александр Розенбаум: Я рад, что дочь решила вернуться в Питер

Тисненый серебром альбом "Я люблю возвращаться в свой город" с приложенным диском – романтическая экскурсия по Санкт-Петербургу. Надо быть Розенбаумом, чтобы показать Питер таким неофициозным, человечным, родным.

– Вы не считаете, что торжества в Санкт-Петербурге прошли слишком пафосно?

– Не считаю. И не понимаю, как можно скептически относиться к трехсотлетию города, который является гордостью не только России, но и всей планеты Земля.

– Ваша дочь познакомилась с мужем-иностранцем в Израиле, а сейчас вместе с семьей живет в Питере. Вы уговаривали дочку вернуться?

– Нет, конечно, я вообще никогда никого не заставляю делать то, что не по душе. Ане 27, далеко не ребенок (хотя для меня в какой-то степени навсегда им останется). Но она – питерский человек. Вы поймите, вырасти в Ленинграде – огромное счастье. Я рад, что моя дочь это понимает. У меня бабушка – санктпетербурженка, и внук растет в Питере.

–Расскажите, пожалуйста, о новой книге. Ваши песни как путеводитель по городу. Это вы подтолкнули фотографов, чьи снимки представлены в альбоме, к творчеству?

– Данное издание – моя давняя мечта. Раньше не было сил и средств, чтобы ее осуществить, теперь они появились. Фасадные фотографии Питера, которые мы обычно видим на календарях, красивы. Но мне и людям, живущим в этом городе, хотелось показать наш, настоящий Питер. Надеюсь, малая толика моего песенного труда натолкнула некоторых из создателей о альбома на то, чтобы сделать эти фото. Из 30 тысяч снимков мы отобрали чуть больше сотни.

– Власти города подарили вам квартиру и офис. Вы себя там комфортно чувствуете?

– На Васильевском острове я живу и работаю уже семь лет. Не могу сказать, что это офисное помещение, по крайней мере, компьютера здесь нет. А что касается комфорта, то мне в любом месте хорошо. В свое время на сборах в подводной лодке я написал много песен. Комфорт там, где нет раздражающих вещей и людей.

– Говорят, у вас есть планы сыграть в кино?

– Поступило несколько предложений, но я соглашаюсь далеко не на все. Бывает, плохой сценарий хотят спасти с помощью моей фамилии, чтобы привлечь людей. Это мне неинтересно.

– А какова судьба вашего любимого бультерьера?

– Лаки умер два года назад в тринадцать лет десять месяцев. В течение года я вообще не помышлял о собаке. Но... не могу без друга. Сейчас у меня американский бульдог, серьезный такой, мужской пес.

Комментарии

Оставьте ваше мнение