Борис Рубашкин — покорил мир "Цыпленком жареным"

Оперный певец и поклонник шансона. Прекрасным голосом он пел песни, столь любимые нашим народом, "Цыпленка жареного", "Стеньку Разина", да так пел, что ему покорились и Европа, и Америка. А в это время в СССР на его исторической родине — советская пропаганда вовсю клеймила Бориса Рубашкина как "махрового агента ЦРУ" и "кабацкого запевалу блатных песен".

НЕ БЫЛО ДНЯ, ЧТОБЫ ОТЕЦ НЕ РАССКАЗЫВАЛ МНЕ О РОССИИ

— Борис Семенович, самый распространенный слух, который о вас ходит до сих пор, что вы "советский певец, убежавший из СССР на Запад"...

— Начнем с того, что я родился не в России, а в Софии — в семье донского казака Семена Терентьевича Чернорубашкина и болгарки Теодоры Лиловой. И до 1989 года моя нога вообще не ступала на русскую землю. Хотя у меня действительно был советский паспорт, и он мне до известной степени помог.

— Интересно, каким образом?

— Эмигрантов-белогвардейцев, тех, кто после Октября эмигрировал через Турцию, в Болгарии было около 50 тысяч. В свое время болгарский царь Борис принял их, дал им работу, квартиры, для них были открыты специальные школы. А в 1946 году на Балканы пришли наши "освободители". Сталин и его сподвижники решили русских эмигрантов перевоспитать — "выковать" из них настоящих советских людей. Всех вызвали в посольство СССР, дали заполнить анкету и... "читайте, завидуйте — я гражданин Советского Союза" — выдали паспорта. Причем мнением людей, естественно, никто не интересовался. И я в 16 лет получил паспорт, где было написано: "Вид на жительство". То есть мы считались советскими гражданами, которым разрешалось временно проживать в Болгарии. С этим паспортом я начал учиться, окончил гимназию... Чтобы держать "белогвардейцев" в ежовых рукавицах, чтобы они много не шумели и не выступали против режима, в крупных болгарских городах были открыты подразделения Клуба советских граждан.

— В Софии была мощная "русская колония"?

— Очень. Был прекрасный драматический русский театр, балалаечный оркестр, хор, кружки — драматический, хореографический.

Мы активно занимались спортом. Я был даже чемпионом Болгарии по плаванию среди юношей и выиграл "золото" в составе ватерпольной команды. Кроме того, я посещал хореографический кружок и получил там неплохое образование.

— Это правда, что родители вас назвали Борисом в честь болгарского царя?

— Правда. Как рассказывали, царь Борис был удивительный государь. В его дворце была специальная комната с большой всегда настежь распахнутой дверью, там лежали белая книга, чернильница, перо. И любой желающий мог зайти и написать "прошение" на его имя. Мой дедушка пришел и написал: "Ваше Величество, мы крестили сына в вашу честь..." Через неделю мои родители получили пакет с одеждой — подарок царя. У меня до сих пор в доме хранятся маленькие брючки, и это одна из самых ценных реликвий в моей жизни. А вот крестили меня по казачьим обычаям. Отец привел жеребца, положил меня в седло, и я потихонечку "поскакал" в церковь. Благо она была метрах в 150 от нашего дома...

— Как получилось, что вы оказались в Австрии, в Вене?

— Все началось с того, что однажды во время репетиции я упал, серьезно повредил ногу и целый год вынужден был, забыв о танцах, ковылять с палочкой. Работы не было, будущее в тумане. Отец сказал: "Борис, надо убираться вон из этого режима! Уезжай!" Но куда? Ехать было некуда. Помог случай. Однажды мы собрались в компании детей эмигрантов. Среди гостей оказался один инженер из Праги. Я ему пожаловался, мол, не могу здесь больше — задыхаюсь. Он и говорит: "Поедешь в Прагу?" -"А что я там буду делать?" — "Будешь петь свои песни". Я уехал. И Чехословакия по тем временам мне показалась раем. Я поступил учиться в экономический университет, жил в комнате на двоих, с душем, плитой...

Но когда получил высшее образование, опять столкнулся с безработицей. И мы с моей первой женой-болгаркой тайно сбежали в Вену: взяли транзитную визу в Австрию — якобы послушать оперу, посмотреть памятник Штраусу... И, как только пересекли границу, сдались местной полиции. Сказали, что ищем политического убежища.

Чтобы не умереть с голоду, я каждый день выходил на улицу и хватался за любой заработок. Самое страшное для меня время -первые два года эмиграции. В Вене родилась дочь и... проблемы, проблемы. Но потихоньку выкарабкался — я много трудился, искал, и со временем мне удалось найти работу танцора ансамбля в Фольксопе-ре — это второй по величине театр Австрии.

ОТ ТАНЦОРА ДО ПЕВЦА

— Как танцор Борис Рубашкин превратился в певца? Я где-то прочитал, что вы случайно забрели в русский ресторан, едва ли не впервые в своей жизни спели со сцены и... произвели фурор.

— Удивительная история. Знакомый болгарин пригласил меня в единственный в Вене русский ресторан "Жар-птица" — любимое место кутежей и отдыха обеспеченных людей и знаменитых артистов, куда, к примеру, любил зайти послушать русскую музыку Рудольф Нуреев, где икру заказывали килограммами, ели ее ложками и обильно все это запивали русской водкой.

Так вот мы с приятелем чуть-чуть посидели, выпили, и он решил спеть. Дал оркестру сто шиллингов, чтобы ему подыграли, и запел. Я начал ему подпевать... А потом (когда горячительное подействовало и на меня) я заказал оркестру "Стеньку Разина". Спел -публика зааплодировала. Как начали присылать на наш стол кто бутылку вина, кто водки... И просят: "Давай еще!" Вторая, третья песня — появляется хозяин заведения. "Хотите работать у меня?" Я объясняю, что не могу, я танцор. Тогда он мне сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Я проработал в "Жар-птице" около трех лет — пел русские песни.

— Яркие потрясения от "загнивающего Запада" были?

— (Смеется.) Самое яркое потрясение — то, что я вскоре купил себе квартиру. До этого мы с женой скитались по углам... Это были для меня самые счастливые годы, потому что здесь ко мне пришла известность. Журналисты начали писать, что, "если бы не Рубашкин, в Вене было бы пресно и скучно из-за отсутствия незаурядных личностей".

Чуть позже один из посетителей "Жар-птицы" предложил мне сделать пробную запись пластинки. Поначалу я не обратил внимания, мало ли, человек выпьет — сразу дарит визитку, засыпает предложениями, а наутро толком ничего не помнит. Предложили и предложили, я и думать забыл. А через некоторое время — звонок представителя швейцарской звукозаписывающей фирмы, специализирующейся на фольклоре: мы вас ждем на студии, приходите. Я нашел балалаечника, записал четыре номера и получил контракт на четыре долгоиграющие пластинки. Для меня это был успех, о котором я мог только мечтать.

— А как вы стали первым баритоном Зальцбургской оперы?

— В "Жар-птице" меня услышала профессор Венской консерватории госпожа Мария Бранд. "Ваш голос не для ресторана, а для театра. Приходите, я научу вас петь". И я стал учиться у нее в консерватории. В 1967 году был конкурс на замещение должности баритона в Зальцбургской опере, и я его выиграл. Я начал очень хорошо зарабатывать, ушел из ресторана. Семь лет учил репертуар, пел, потом бросил театр в Зальцбурге, так как было много приглашений по всему миру, и поехал со своим оркестром по театрам Европы, Америки, Австралии. Пришли успех, слава... Между тем я параллельно пел и русские песни.

— Вы объездили с концертами весь мир. Какая песня в вашем исполнении считалась хитом номер один, вашей "коронкой"?

— Русский фольклор такой разнообразный, такой особый, что как определить, что лучше — "Вечерний звон" или "Стенька Разин", "Тройка мчится" или "Вы не жалеете меня, цыгане"? Я обожаю военные песни и пою их на всех своих концертах. Это наша история, наша память... У меня не было хитов. Каждое свое выступление я начинал песней "Помню, помню, помню,я, как меня мать любила"... О!

Как раз с этой песней связан интересный случай. Я ее пел на своем первом концерте в СССР, в Театре эстрады, и жестикулировал при этом. А там в одном из куплетов есть такой текст: "Не ходи ты в тот конец, не дружи с ворами. В Сибирь, в каторгу сошлют, закуют кандалами..." После третьего концерта в антракте за кулисы приходит "курировавший" меня чиновник из Госконцерта и шепчет: "Борис Семенович, я вас очень прошу, когда вы поете фразу "не дружи с ворами", не показывайте туда". — "Почему?" — "А там -Кремль! Они могут подумать, что вы делаете это нарочно. Показывайте в другую сторону..." На следующем концерте я сцепил руки, как в кандалах, и так злился от бессилия делать то, что мне хочется. Какая мне разница, где Кремль?

"АГЕНТ" ЦРУ И КГБ ОДНОВРЕМЕННО

— Еще в далекие семидесятые у нас поговаривали, что "во время работы в Вене Бориса Рубашкина завербовали американские спецслужбы". Да и вы, насколько я знаю, никогда не отрицали, что, по крайней мере, такая попытка была.

— Рассказываю, как было на самом деле. В Вене ко мне действительно пришел настоящий цэрэушник и стал выведывать: что мы с женой знаем о военных объектах, где в Софии стоят советские танки, чуть ли не "начерти чертежи, карту"... А что мы знали? Когда он понял, что теряет попусту время, он отстал...

Между прочим, после распада альянса стран сопдемократии болгарское телевидение снимало биографический фильм обо мне. Мне задали вопрос: "Мы слышали, что вы были активным агентом ЦРУ". На что я ответил: "Если бы я мог быть активным членом этой организации, я бы приложил усилия для свержения коммунизма. А поскольку агентом я не был, я был демократ, как все казаки, то какой из меня активный борец? Демократия у меня в крови. Посмотрите, как заведено у Казаков на хуторе: есть круг, атаман — то есть представитель власти, и все решается сообща. Мои предки были известными атаманами на Дону, и как знак отличия они носили особые черные рубашки. Между прочим, отсюда произошла моя настоящая фамилия — Чернорубашкин. От них и пошел мой род".

— Эти "наши люди из КГБ" к вам клинья подбивали? Все-таки такой "лакомый кусок" – мировая знаменитость с русскими корнями, вхож в лучшие дома сильных мира сего...

— С КГБ у меня были "веселые" отношения. (Хохочет.) Когда я приехал в Зальцбург, обо мне в Советском Союзе уже знали, хотя сам я о том, что мои песни в России слушают, долго не подозревал. И, конечно, удивлялся, что люди из советского консульства так ищут со мной контактов. Они приглашали меня к себе на все советские праздники. Звали: "Пойдем, Борис, выпьем пива". Я сразу две тысячи шиллингов в карман, потому что знал: они поужинают, выпьют, и... Борис, плати! Они никогда по-на1 стоящему не могли пригласить меня на ужин — зарплаты маленькие были. И я говорил им: "Я так благодарен Советскому Союзу за то, что ради меня, единственного советского гражданина в Зальцбурге, открыли советское консульство!.." Действительно, зачем существовало здесь советское консульство, было непонятно. А народу здесь работало немало: генеральный консул, консул, четыре вице-консула, три портье, которые дежурили по 24 часа, бухгалтер, а еще повариха, уборщица...

— На Западе до сих пор живуч стереотип: русский, и тем более казак, — это обязательно широкая натура, необузданный характер, удаль в любовных приключениях и безудержное пьянство. Что из всего этого списка присуще Борису Рубаш— кину?

— Казак — в представлении тех, с кем я общался за границей, — это в первую очередь человек на лошади, бесстрашный, боевой... К руст ским на Западе относятся очень хорошо, а вот к бывшему советскому режиму — нет. По поводу выпивки... Выпивают и во Франции, и в Германии, и в Италии -по всему миру. Но наша кровь, к сожалению, хочет водки, а водка -опасный напиток, и я об этом знаю. Что касается любовных приключений, то у меня была бурная личная жизнь. Но сейчас уже нет... (Улыбается.)

— Вы умело ушли от ответа на вопрос по поводу свойств вашей натуры... Но земля слухами полнится: известно как, например, вы вдрызг разругались с коллегой Не-стеренко или как у вас вышел скандал во время гастролей в Грузии -вы отказались поднимать тост за Сталина...

— С Нестеренко я не ругался... Он пел тогда в Ла Скала, где Большой был на гастролях. После спектакля он пригласил меня в гости, жена его стол накрыла – колбасы порезала, консервы какие-то достала, хотя это безумие — находиться в Италии и есть консервы. И вдруг за столом он говорит: "Знаешь, мне как советскому человеку было бы стыдно петь такие песни, какие ты поешь". Я ответил: "Женя, я понимаю, почему тебе было бы стыдно. Ты не можешь их спеть так, как я. Кушай свою колбасу..." Встал и ушел. Так мы с ним расстались.

— Как Россия вас встретила?

— Россия меня не встречала... Меня не пускали, не хотели здесь видеть. Я знал, что запрещенный, и никаких попыток прорваться не делал. Помог случай... Я пел в Венской опере в спектакле "Борис Годунов" со знаменитым басом Паатой Бурчуладзе. Так вот в ноябре 1988 года Паата пригласил меня на свой день рождения в Вену. Я приехал и за столом познакомился с русской компанией из Москвы. Один из гостей спросил, бываю ли я в СССР? Говорю: "Это невозможно! Меня не пригласят никогда. А почему, спросите у того, кто отвечает за концерты!" На что этот человек засмеялся: "А как раз я и отвечаю! Я — директор Госконцерта Владимир Панченко". И добавил: "Благодаря твоим песням я научился играть на гитаре и петь, после чего все девчонки были мои. Борис, я тебя приглашаю на гастроли в СССР". И он на самом деле оформил мне приглашение.

— У многих известных артистов по мере роста популярности время от времени обнаруживаются так называемые внебрачные дети — иногда настоящие, чаще фальшивые. В вашей жизни такое было?

— Однажды во время гастролей в Болгарии меня попросил о встрече молодой американец. Мы встретились, и мужчина, ни слова не говоря, показывает фотографию, на которой заснят я с какой-то девушкой. "Узнаете эту женщину?" А снимок такой крошечный, что ничего не разобрать. "Нет, не узнаю". — "Вам имя Вера говорит что-нибудь? Зубной врач, романтическая поездка в Тунис..." И я вспомнил этот мой изумительный, бурный роман с очень красивой и безумно ревнивой болгаркой... Когда я собрался уезжать в Чехословакию, она заявила, что, если я ее оставлю, она бросится в реку или под поезд. А когда я вернулся, она вдруг пропала — я ее не нашел. Так вот этот парень говорит: "Вера — моя мать. Она мне сказала, что мой отец — это вы!" Хорошо, что я в этот момент сидел, иначе бы упал. Все-таки сорок два года пролетело... Мы пошли в больницу, взяли пробу ДНК. И она показала...

— Неужели не лже-Рубашкин?

— Миллион с лишним процентов! Зовут его Марьян. Он даже характером в меня — в 1986 году сбежал в Америку и сделал там карьеру. Мы теперь с удовольствием общаемся. И единственное, о" чем я сожалею, что не знал о нем раньше. Секунду... (Роется в портмоне.) Посмотрите на фото — вылитый я в его годы... Вот, кстати, фото еще одной моей дочери, Марии, -она родилась в 1995 году в Москве. Ее мама и моя нынешняя супруга Марина — актриса, до нашей встречи работала в Театре имени Ермоловой и подрабатывала конферансом. У нас с ней разница 22 года.

— Известно, что вы познакомились, когда Марина вела ваши концерты в Москве. Какая-нибудь романтическая история, любовная тайна осталась за кулисами этого брака?

— Это была любовь с первого взгляда — можно так сказать. Я ее увидел и сразу... Во-первых, я на нее сильно разозлился, потому что я попросил выйти на сцену и сказать обо мне конкретно три слова: это, это и это. Ничего лишнего! А она вышла и как понесет отсебятину, какой я расчудесный... минут на семь. Решила, что так будет лучше для меня. Но именно с этого начался наш роман.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 9643