Музей Шансона
  Главная  » Архив  » Заметки  » Михаил Шелег: «В сентябре мне стукнуло 50!»

Михаил Шелег: «В сентябре мне стукнуло 50!»

«Судьбы артистов разнообразны и неповторимы» — такими словами начинается книга, посвященная известному исполнителю блатных песен Аркадию Северному, написанная не менее известным на сегодняшний день автором и исполнителем своих песен Михаилом Шелегом. Скромный ресторанчик на Рязанском проспекте послужил на короткое время местом встречи и общения с популярным человеком. Его песни исполняют Александр Маршал, Наталья Штурм, Катя Огонек, Вера Снежная, Гала Журавлева, Гера Грач, Владимир Черняков, Оксана Орлова, Таня Тишинская... Кто не знает его «Московскую осень» в исполнении Александра Иванова:

Московская осень, московская осень.
Темнеет так рано — темно уже в восемь,
И память меня, словно ветер, уносит
В другую — такую же точно московскую осень...

Осень уже вступила в свои права, и мы решили взбудоражить память и пробежаться, пусть даже вкратце, по некоторым главам биографии бесспорно талантливого и, как показало общение, гостеприимного и открытого душой и сердцем человека.

— Михаил, не стану оригинальничать. Предлагаю начать с краткой биографической справки: что, где, когда?

— Здесь нет никаких тайн и загадок, я родился 27 сентября 1955 года в городе Корсакове на острове Сахалин. Мой отец служил морским офицером на флоте, а мама работала школьной учительницей биологии. Те, кто впервые узнают мою биографию, часто спрашивают меня о том, почему я не стал, скажем, военным или преподавателем. И я, пусть даже в какой-то степени по инерции, обычно объясняю, что на первый взгляд простое и доступное не всегда оказывается таковым. Учительствовать я не хотел. Преподавание ни когда не прельщало меня, хотя бы по той простой причине, что это в большей степени неблагодарный труд. Да и чему я смог бы научить юные дарования? А главное, я считаю, что для этого необходимо иметь призвание. Карьера офицера, возможно, мне была бы ближе по духу, но что я мог открыть для себя нового, если с самых ранних лет видел всю офицерскую жизнь своими глазами. Отец у меня очень веселый человек, заводила, анекдотчик, душа компании. У нас была достаточно дружная и гостеприимная семья, в которой собирались друзья отца, все они были офицерами. Вы можете себе представить этот жизнерадостный и общительный круг людей, в котором главным объектом внимания был, конечно, я, тогда еще совсем мальчишка. Конфеты, шоколадки, фрукты, всякие безделушки, которыми задаривали меня... «Мишка, Мишка, где твоя улыбка...». Когда я достиг призывного возраста, то не стал использовать отцовские связи, не пытался «закосить» от армии, а решил, что пойду служить. В военкомат пришел самостоятельно. Я помню, как попросил тогда маму постричь меня на голо, и то, как она меня стригла и плакала, провожая во солдаты... Вряд ли армейская тема может быть интересна большинству, но для «гурманов» могу сказать, что я попал в Харьков, в радиотехническую учебку, на Холодную Гору. Если у меня случаются гастроли в Харькове и я об этом там говорю, то люди, как правило, аплодируют. Видимо, Холодная Гора пользуется у них особенной репутацией. Когда в армии спросили, кто умеет рисовать, и попросили сделать два шага вперед, я не задумываясь сделал четыре. Таким образом, судьба моей армейской жизни была решена. Кстати говоря, художественно-оформительская деятельность пригодилась мне и в дальнейшем. Когда я вернулся после службы домой, а жили мы тогда в Латвии, в городе Лиепае, то мне довелось поучаствовать в некоторых городских вы ставках. Уже позже, перебравшись в Ленинград, а ныне — Санкт-Петербург, работал в центральных кинотеатрах в должности художника по рекламе.

— Какое направление живописи для юного Михаила Шелега являлось основным источником вдохновения?

— В первую очередь, это, конечно же, сюрреалистические работы Сальвадора Дали, которые в то время были символом свободомыслия.

А что касается музыки, на которой я вырос, то она никоим образом не была связана с шансоном. Ведь в то время (середина — конец шестидесятых, Латвия) блат ной песни практически не было на пленках, разве что ранние записи Владимира Высоцкого. А вообще я слушал «Лед Зеппелин», «Дип Перпл», «Битлз»...

— Раз уж мы затронули музыкальную тему, хочется узнать, когда впервые в ваших руках оказалась гитара и какие песни рождались тогда?

— Одна часть моих одноклассников занималась спортом, другая ходила на музыкальные занятия. Для тех, кто занимался музыкой, существовали некоторые льготы в плане посещения основных учебных занятий. Их спокойно отпускали с раз личных уроков, лишь бы они могли вовремя подготовиться к экзаменам по сольфеджио, к каким-нибудь праздникам или конкурсам. Когда я основательно уразумел все эти привилегии, то, вернувшись в очередной раз из школы домой, за явил отцу, что хочу заниматься в музыкальной школе. Мне был задан вопрос, на каком музыкальном инструменте я хотел бы научиться играть. И я, собравшись с духом, назвал пианино! Мне объяснили: «Пианино мы не потянем, и соседи не потянут тоже». Предложили из двух зол выбрать меньшее: баян или скрипку. Баян ассоциировался у меня с колхозником, а скрипка -с маленьким зашуганным очкариком, которого не берут играть в фут бол и всячески притесняют в школе. Пришлось отказаться и от того, и от другого. Позже я смог при обрести у своего соседа за десять рублей гитару, одноклассник нарисовал мне первую сетку аккордов. Неделя мучений, лопнувшие волдыри на пальцах — и в результате я овладел нехитрым строем шестиструнной гитары. Из самых же первых моих песен на память при ходят такие достаточно наивные детские стихи:

Глаза, твои глаза запомнил я, 
В твоих глазах блестит слеза, 
Ведь у меня же ты одна...

— Что послужило первым толчком к созданию жанровых песен, в стиле, как это принято называть теперь, «русский шансон»?

— В восьмидесятом году русскую интеллигенцию постигает трагическое событие — умирает один из любимейших артистов нашей эпохи Владимир Семенович Высоцкий. Я помню, какой был ажиотаж... Ажиотаж — это даже не то слово. Все вдруг бросились на поиски его записей, понимая, что что-то очень важное прошло рядом, а мы оказались не готовы к подобной потере. Тем более в Латвии, где я жил в то время, мало кто знал или интересовался его творчеством. Во вся ком случае, я бы не сказал, что там его имя на тот период было популярным. И вот на взрыхленную почву моей юной души упали трагические капли этого проливного дождя. Я, естественно, заболел Высоцким.

И поскольку сам уже тогда сочинял свои песни, в первые же дни после трагического известия создал порядка тридцати (!) произведений. По составляющим аккордам, по манере исполнения, по стилю все они, конечно же, были похожи на Высоцкого. В компании многие стали называть меня «вторым Высоцким», но нашелся один умный человек, который мне сказал: «Миша, ну зачем нам нужен второй Высоцкий? Высоцкий должен быть один. Пиши в своем стиле и развивай его...» Сей час сложно восстановить все дета ли того разговора, помню лишь, что я не внял его нравоучениям, собрал чемоданы и уехал в Ленинград, в город живописи, поэзии и застывшей музыки — архитектуры. Там я впер вые узнал, что есть авторская песня и что существует «ленинградский рок». Постепенно начал вливаться в эту новую для меня жизнь.

— Ваше первое знакомство с КСП — как это воспринималось тогда и как воспринимается теперь?

— Когда я только приехал, ребята повели меня в клуб «Меридиан» на прослушивание. Там председательство вали два человека: Екатерина Яшунская, которой, к сожалению, сейчас уже нет с нами, и Михаил Кане, до статочно известная личность, аккомпаниатор Александра Городницкого и ведущий раздела авторской песни у Александра Фрумина на «Радио Шансон» в Санкт-Петербурге. Я спел там, и меня не приняли, хотя песни, как мне думается даже теперь, были достаточно интересные, например:

шел человек по шумной улице утром, 
никто не знал, куда он так быстро идет, 
а он спешил, а он спешил на работу,
хотел успеть, не опоздать, 
лишней минуты не потерять, 
но так случилось, свидетель Бог, 
сбила машина насмерть его! Е-е-е...!

Позже меня пригласили петь в клуб «Восток», причем я выступал в первом отделении концерта, а во втором исполнял свои пес ни Борис Гребенщиков. После концерта у нас состоялась бессмысленная полемика с администрацией на почве того, какие песни можно исполнять, а какие нет, и с тех пор я несколько охладел к КСП. Хотя в дальнейшем мне и приходилось участвовать во всевозможных фестивалях авторской песни, не толь ко как автору, но и в составе жюри, Вообще-то я не очень люблю жить в палатках, когда просыпаешься искусанный комарами, везде сырость, мокрая одежда, мокрые продукты... Каэспэшники -это особенный, интересный народ. Они выбирают очень живописные места, потом, замусорив их, сворачивают лагерь и уезжают. Но в целом, конечно же, это весьма замечательная публика.

В начале перестройки мы создали с Сашей Черкасовым клуб «Этап», и уже от этого клуба я стал ездить на всевозможные бар довские фестивали. Позже, в 1991 году, силами московских ребят и режиссера Сергея Годунова, в связи с тем, что из заключения под напором общественности был освобожден Александр Новиков, решено было провести в его честь целый ряд концертов. Первый такой фестиваль намечалось сделать в Москве, в Театре Эстрады, второй — в Ленинграде и еще один — в Свердловске. В то время руководителем Театра Эстрады был Борис Врунов. Он сказал: «Ребята, берите себе зал, делайте в нем все что хотите, но я под вашу блатную тему не подписываюсь, мне моя свобода еще дорога». Был июнь 1991 года. Это уже потом, после августовских событий, можно было устраивать все что угодно, а тогда, конечно же, был определенный риск. Естественно, фестиваль «Блатная песня», на пример, не прошел бы. В Ленин граде этим занимался Лев Левин-сон: мероприятие проводилось в большом зале «Октябрьский» и называлось «Лиговка — 91», а общее название было «Первый фестиваль русского шансона». Кстати, первым, кто придумал словосочетание «русский шансон», был не кто иной как Сергей Годунов: это тот человек, который в 1991 году вынес данное название на афиши. Залы были набиты битком. В Москве это называлось по-другому — «Гоп-стоп-шоу». После этих событий я и начал собирать материал про Аркадия Северного. К тому же, я тогда был женат, и моя жена вела на радио передачу «Забытые имена». И вот когда, вроде бы, уже обо всех и обо всем было рассказано не один раз, она поинтересовалась, о ком бы еще можно было бы сделать передачу. Я предложил Аркадия Северного: дескать, есть такой исполнитель блатной песни, о ко тором на тот момент нигде официально не упоминалось. Потом через своих друзей-коллекционеров познакомился с теми людьми, кто лично знал Аркадия. Поводом для знакомства послужило трагическое событие: под Новый год (1992) умер Виталий Крестовский, интереснейший шансонный певец, один из начинателей этого жанра, являвшийся руководителем ансамбля «Крестные отцы». Не задолго до его смерти нас познакомил коллекционер Анатолий Федин. К нему в гости приехал Виталий, и мы как-то сразу подружились, а через месяц Крестовский попал в автокатастрофу. На похоронах у Виталия я впервые встретился со многими из тех, кто в дальнейшем смог помочь мне в сборе основного материала. Там были «Братья Жемчужные», многие популярные артисты, известные коллекционеры. Вот тогда-то я и понял, что пока еще есть те, кто знал Аркадия Северного при жизни, надо попытаться ус петь собрать как можно больше ин формации. Ведь в то время еще не было интернета, а в СМИ об Аркадии Северном не упоминали. В результате книга была написана и из дана в 1995 году. Первое издание называлось «Споем, жиган!». Потом был выпущен повторный тираж с более открытым и полновесным названием — «Аркадий Северный. Две грани одной жизни».

— Намечаются ли какие-то новые литературные или музыкальные проекты?

— В этом году, в сентябре, мне исполняется пятьдесят лет. Готовится ряд мероприятий, центральный концерт, конечно же, пройдет в Санкт-Петербурге, потому что все-таки этот город меня не отпускает, а Москва не совсем принимает. Также готовится к выпуску мой новый альбом с рабочим названием «На перекрестке», я его подготовил как раз к юбилейной дате. Выходит из печати книга моих стихов. Тираж, правда, небольшой, всего лишь три тысячи экземпляров. Ну и, естественно, работа со многими исполнителями, для которых я пишу свои произведения. Вот, по жалуй, и все.

— Благодарю вас за беседу и желаю еще больших творческих свершений, бодрости духа и крепости тела.

— Спасибо, в свою очередь и я хочу пожелать вашему журналу процветания, большего количества читателей и новых интересных встреч с талантливыми людьми. Рад буду видеть вас у себя на юбилее.

Владимир Лисицын
Шансон. Вольная песня, № 5, 2005


Комментарии

12.10.2008 12:54 Георгий [qorqik991@mail.ru]
От всей души поздравляю,восхищаюсь вашим творчеством,желаю здоровья и успехов в творчестве.Закарпатье.
23.10.2008 20:03 Анатолий [tocha5008@rambler.ru]
Поздравляю вас с юбилеем!Радуйте нас своим творчеством ещё столько же лет,а желательно и больше! Счастья!Здоровья!Удачи во всём!
26.09.2009 20:20 Светлана [zay-ryzhik@yandex.ru]
Очень нравится песня "Московская осень"!Когда в 2005 году 18 сентября прилетела из Турции (из отпуска)-домой в Москву-сразу её и запела! Сегодня случайно узнаю, что у Вас завтра день рождения (у меня тоже- осенью, только в ноябре)Вот хочу поблагодарить за эту красивую песню,поздравить с наступающим праздником и пожелать всяческих благ, а главное,чтоб сбывалось задуманное!!!

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 6763

vk rutube youtube

Оксана Орлова
Иван Банников
Лидия Русланова
группа БумеR
Валерий Моржов
группа Кресты России
группа Пятилетка
Игорь Горячев
Владимир Лисицын
Сергей Крава

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter
Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона