1. Афганистан
2. Берёзовая роща
3. Билеты в оперу
4. В ночь у ручья за деревней
5. В перекличках гудков отдалённых
6. Вершинами вяло смотрит в озёрную просинь
7. Весна
8. Водила, трогай!
9. Выборг
10. Глиста
11. Дайте мне орден!
12. Два ангела
13. Ещё не спетый наш романс
14. Жизнь всё расставит по местам
15. Жизнь повторится дочкой, сынишкой
16. Запишите меня в шуты
17. Как на гвозди, на хвойный лес
18. Кандидат наук
19. Клёны
20. Когда ты вошла, я обалдел
21. Когда я слушаю любимую пластинку
22. Коней остановлю
23. Мои письма теперь всё реже
24. Молитва
25. Монастырь
26. Монолог обывателя
27. Море
28. Мы же сами себя обокрали
29. Нас после войны было много
30. Огни

Нас после войны было много

Слова: Н. Тюханов
Исп.: Николай Тюханов

Нас после войны было много, 
таких, как и я, босоногих.
Мы жили тогда убого 
и больше общались с природой. 
- Я помню то время жестокое, 
- и все же по странной причине,
Как старенький добрый учитель, 
оно нас добру учило. 
Мы жили под общею крышей, 
корей по закону единства... 
А может, процент был выше 
Добра в молоке материнском?
Прощаясь со школьным обедом, 
я подавал у вокзалов, 
у магазинов и рынков старухам,
творившим молитвы. 
Размененный рядом в аптеке,
тот дореформенный гривенник 
я раздавал по копейке 
в платки и сальные кепки. 
И в голову не приходило 
их спрашивать о метелях, 
о полуподвальных зимах, 
согретых одной керосинкой. 
О том, где и как получилось, 
что выжили, не спросили... 
Спасибо им всем, спасибо, 
что с совестью не разлучили.
Вину ощущая с рожденья,
что я им, увы, не сверстник,
под "крест" подставлял спину честно.
А может, то был взгляд презренья?
Увы, доброте не научишь, 
она, как талант, кому-то, 
когда проснувшись под утро, 
как губка впитал боль чужую.
Она по рожденью - безмерна, 
о после уже не жалует. 
От доброты к злу - пожалуйста, 
обратно - не верю в примеры.
Конечно, она не догма
и вовсе не стереотипна,
но счастлив, что истинно добрых
встречал чаще, чем других типов.
Как жил, хорошо или плохо?
Скорее клавиатурно,
где мастер, видать, для хохмы,
у клавиш цвета перепутал.
Жизнь била меня нещадно 
за мой характер презренный.
Вот как-то совсем недавно
я шел переходом подземным.
Вдруг впереди, возле урны,
мелькнула старушачьей шалью
сгорбленная фигурка,
а рядом сержант кричащий.
С какой-то злобой немыслимой
салага, фанатик, лягавый
ее, как убийцу, обыскивал
и мелочь давил сапогами.
Не суйся, твержу, да что толку,
лишь помню, меня зазнобило
и непонятная сила
вдруг вырвала из потока.
Я оттолкнул его грубо, 
схватив, как мальчишку, 
за шиворот, 
и прошипел сквозь зубы:
"Оставь ее, сука паршивая!"
А мимо, слегка отвернувшись, 
закутавшись в пар, как в скафандры, 
шли джинсы и сарафаны, 
в тулупы вмерзшие души. 
А позже, меня провожая, 
майор сказал извиняясь: 
"Они же с шестидесятых, 
они ж ничего не знают".
Конечно, сержант - подонок,
но понял ли что-нибудь в жизни, 
когда ему с детства долбили,
что будет жить при коммунизме.
Он думает: раз - и в дамки...
Шел дождь бесконечной селью,
и мне показалось, 
что дальше мы стали теперь от цели.