Огни притона
Огни притона заманчиво мерцали,
А джаз Утёсова заманчиво гремел;
Там за столом мужчины совесть пропивали,
А девки пивом заливали свою честь.
Там, за столом, сидел красивый парень,
Он был мальчишечка с надорванной душой.
Он был дитя, когда отец его покинул,
Оставив жить их с матерью вдвоём.
Ребёнок рос, и мать его ласкала,
Сама не ела — всё сыну берегла.
С рукой протянутой на паперти стояла,
Дрожа от холода, в лохмотьях, без платка.
Но вырос сын, с ворами он спознался,
Стал водку пить и дома не бывать.
Он пропадал в малинах и шалманах
И позабыл свою старушку-мать.
А умирающая мать лежит в постели,
Болит и стонет надорванная грудь.
Она лежит в сыром нетопленом подвале,
Не в силах руку за копейкой протянуть.
Вот в двери стук, и двери отворились,
Вошёл в костюме он и в кожаном пальто,
Упал пред ней, сказал: "Мамаша, здравствуй!",
И больше вымолвить не мог он ничего.
"Сынок, постой, не уходи, останься
И пожалей свою старушку-мать!
Ведь о тебе немало горьких слёз пролито,
И ещё больше слёз придётся проливать!"
"Нет, не проси, с тобой я не останусь,
Ведь мы судьбой навек разлучены:
Я стал давно вором и уркаганом,
И у меня теперь не может быть семьи".
И он ушёл, тяжёлой дверью хлопнул
И не сказал ей больше ничего.
А мать с рыданьями зарылася в лохмотья,
Ей было больно за сына своего!
Наутро мать лежала в белом гробе,
А к ночи мать на кладбище свезли.
А сына родного с отчаянной шпаною
За преступления к расстрелу повели!
| 
