Дороги русского Пьеро

21 марта - 120 лет со дня рождения знаменитого шансонье Александра Вертинского

Москва. Концертный зал «Россия». 1989 год. В честь 100-летия артиста, певца и поэта его дочь, народная артистка России Анастасия Вертинская, показывает моноспектакль «Мираж. Дорога русского Пьеро». Она облачилась в костюм печального персонажа, знакомый отцу с молодости (он выступал в этом образе несколько лет), и руки артистки «запели», вероятно, как когда-то руки отца, рассказывая о судьбе вечного скитальца. Прошел спектакль на одном дыхании. Он заворожил не только меня. Не хотелось покидать зал, где умная красавица-дочь встретилась с отцом в другой жизни. В хрупком мире. А может быть, он наблюдал за происходившим?

ПЕРВОЕ ЖАЛОВАНЬЕ — КОТЛЕТЫ И БОРЩ

Начало его жизни было безрадостным. Родившись в Киеве, он уже в пять лет остался без родителей. Тетушки (одна из них и воспитала Сашу) внушили мальчику, что его сестра Надежда умерла, но судьба свела его с нею, когда сестра стала артисткой. Потом — годы учебы в гимназии, неуспеваемость. Раннее влечение к театру и песне. Он научился петь под гитару цыганские романсы, исполнял сценки собственного сочинения на клубных вечерах. Познакомился с талантливыми художниками, поэтами, литераторами, среди них Марк Шагал, Казимир Малевич ... Купив подержанный пиджак, с живым цветком в петлице, он, надменный, просиживал дни и ночи за стаканом дешевого вина в киевском кабачке, где собирается богема. На хлеб зарабатывал корректурой, продажей открыток, даже арбузы приходилось грузить.

Перед Первой мировой войной он едет в Москву «за славой». Увлекается поэзией и поступает в Театр миниатюр. Здесь Александр Вертинский получил свое первое жалование — котлеты и борщ ежедневно. Он играл в драме и комедии, пел, выступал с юмористическими рассказами и пародиями. В первой рецензии говорилось, что Вертинский «остроумный и жеманный».

В кино он снимается в эпизодах. И вот потрясающий факт: Вера Холодная (до замужества Левченко) именно благодаря А. Вертинскому стала кинозвездой. Это он разглядел талант актрисы в скромной, никому не известной жене прапорщика Холодного и привел ее на кинофабрику Ханжонкова.

В 1910-е годы ему доставляет удовольствие эпатировать публику своей экстравагантной внешностью и поведением. Потом — увлечение кокаином по моде того времени, наконец, понимание, что все зашло слишком далеко, и бегство на фронт.

В БАЛАХОНЕ С НАБЕЛЕННЫМ ЛИЦОМ

Другая жизнь началась в 68-м санитарном поезде Всероссийского союза городов, ходившем между передовой и Москвой. В бригаду поезда его записали как «брата Пьеро». От природы стеснительный, юноша, прежде чем петь песни раненым или читать стихи (Блока, Северянина ...), мазал лицо белилами и подводил глаза, рисовал алый рот, надевал белый халат с помпонами. Он около двух лет делал перевязки и даже несложные операции.

Весной 1915-го поезд расформировали. Вертинский вернулся в Москву, зашел в Театр миниатюр и предложил оригинальный номер «Песенки Пьеро». При лунном освещении он выходил в костюме Пьеро (балахон, кружевное жабо, нарисованные брови с трагическим изломом, алый рот...) и исполнял минорные песенки — «ариэтки»:

«Что вы плачете здесь, одинокая бедная девочка,
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы...»

Маски Арлекина, Коломбины и Пьеро тогда часто использовались в русском искусстве.

«Петь я не умел, поэт я был довольно скромный, композитор тем более наивный, даже нот не знал», — признавался потом Вертинский. И все-таки пришел успех у широкой публики. Билеты раскупались за неделю вперед. Автор считал, что его песенки привлекают сюжетностью, в них звучала тема смерти, экзотика «притонов Сан-Франциско»... Сочетание иронии и страданий придавало неповторимую окраску «ариэткам». И в 1916 году Вертинский уже едет на гастроли. В газетах писали: «В чем секрет его успеха? Ответ прост: Вертинский впервые дал эстрадному слушателю подлинно художественную русскую песенку. Надо знать, что делалось тогда на русских эстрадах... Он поразил всех новизной и оригинальностью своих произведений. Строгие критики упрекали его иногда в вычурности, манерности, чрезмерной пряности образов и сравнений («лиловый негр», «попугай Флобер», «глупый май», сердце, закутанное «в шелк и шиншилля»...).

В ранних песнях звучала тема человеческого одиночества, недостижимости счастья. Парадоксом времени называют то, что Вертинский пришелся по душе всем, ибо для каждого у него находились слова утешения. Из свидетельства современников: «И баронесса, и ее гости парили в мирах иных. Здесь, на земле, оставалась их телесная, лишенная жизни и сил оболочка. Лиловый негр, маленький креольчик, кротко мигающие лампады, пропахшие ладаном пальцы и с придыханием произносимые названия далеких чужеземных городов, сам колдун в балахоне Пьеро и его аккомпаниатор в течение какого-то получаса увели в царство теней 30 вполне реальных душ в смокингах, бархатных и шелковых платьях, в генеральских мундирах и юнкерских гимнастерках...».

«Я пошел по нелегкой дороге новаторства, — писал он, — создавая свой собственный жанр. Исходной точкой была влюбленность в русскую речь, воспетую тогда Бальмонтом, и протест против рутины, царившей 200 лет в русских романсах:... розы-грезы, кровь-любовь, тень-сирень... Все эти суррогаты, приготовленные из слюны и сахара, возмущали меня. Неужели нельзя петь о чем-нибудь более интересном, ведь вокруг — огромная жизнь с ее горем и страданием, радостью и веселием — тысячи тем, тысячи сюжетов».

Выразительную пластику Вертинского, отточенность его жестов отмечали уже тогда. Кстати, известно, что любимый цвет шансонье — лиловый, цвет мечты, омраченной холодом реальной жизни. Через этот цвет он воспринимал сложную эпоху между двумя русскими революциями.

ЭТО БЫЛА ПРОСТО ГЛУПОСТЬ

Именно 25 октября 1917-го, когда в Петрограде случилась революция, в Москве состоялся бенефис Вертинского. Революцию он приветствовал романсом «Сердце в петлицу» (он втыкает «свое сердце алым бантом в петлицу победившего народа»). Говорят, что все-таки он не понял сути петроградских событий, считая, что наблюдает лишь крушение старой жизни и утверждение новой. Красный террор пришел позже. После гибели 300 московских юнкеров (на их похоронах певец присутствовал) он пишет романс с пронзительными строками:

«Я не знаю, зачем и кому это нужно, 
Кто послал их на смерть недрожащей рукой, 
Только так беспощадно, так зло и ненужно. 
Опустили их в вечный покой...»

Публика рыдала, а Вертинского вызвали в НК для объяснений по поводу смысла.

В конце ноября 1917-го — последние концерты, потом — два года гастролей на юге. В ноябре 1920-го Вертинский просит в Крыму знакомого капитана корабля, отходившего в Константинополь, взять его с собой. На склоне лет певец считал эмиграцию ошибкой: «Что меня толкнуло на это? .. Советская власть мне ничего дурного не сделала...Убеждений у меня никаких в то время не было... Очевидно, это была просто глупость! Юношеская беспечность. Может быть, страсть к приключениям, путешествиям, к новому, еще неизведанному...»

В Турции Вертинский покупает паспорт на имя грека Александра Вертидиса, поет для местной аристократии, даже во дворце султана, где в награду от него получает ящик личных султанских сигарет. Выступает в Австрии, Венгрии, Германии, Польше (здесь знакомится с еврейской девочкой Рахиль из состоятельной семьи, но этот брак был недолгим), потом — Америка, Китай.

ЕМУ АПЛОДИРОВАЛИ ШАЛЯПИН И РАХМАНИНОВ

Приходилось много и тяжело работать: «...на моих концертах эмигранты сходились... Мои песни объединяли всех... Моя органическая любовь к родной стране, облеченная в ясную и понятную всем форму, пронизывала их. Насквозь. Ранила сладко и больно... На моих концертах одни плакали, другие хмурились, кривя рты. Третьи иронически усмехались. Но шли все. Потому что каждый из них представлял себе Родину такой, как он хотел... а я ведь пел о Родине! ... Начиная с Константинополя и кончая Шанхаем, я прожил длинную и не очень веселую жизнь эмигранта. Я много видел, многому научился».

Пел Вертинский везде только по— русски, лишь в Париже — на французском (здесь он проводит время с Федором Шаляпиным, Сергеем Рахманиновым, Сергеем Лифарем... поет в маленьких кабаре и дорогих ресторанах). Слушали песни и коронованные особы. Говорили о гипнотической силе его искусства, исполнительского мастерства, элегантности и аристократизме.

В 1920-е годы дважды артист обращался в советское консульство с вопросом о возвращении, и оба раза — отказ.

Берлинские фирмы записали 48 песен Вертинского на грампластинки, позже 22 — английская фирма, 30 — польская.

Давно мечтал певец о покорении Америки, и осенью 1933-го он отплывает в Нью-Йорк. Здесь тоже его тепло приветствовала эмиграция, русские артисты и балетмейстеры. Более полу— года триумфальных выступлений — и снова странствия.

ИЗ ШАНХАЯ, НАКОНЕЦ, НА РОДИНУ. К «СЛАВЕ ВОПРЕКИ»

Кругосветное путешествие Вертинский завершил в Шанхае, где русских было много. Он рассчитывал, что проведет здесь несколько концертов, а остался на целых восемь лет. Началась Вторая мировая война, и выехать из Китая артист не смог. Снова бесконечная работа, все чаще по ночам в разных кабаре, что приводит и к ухудшению здоровья.

Весна 1940-го изменила жизнь Вертинского: в пасхальный вечер в кабаре «Ренессанс» с друзьями пришла зеленоглазая красавица, 17-летняя Лидия Циргвава — дочь советского подданного. И он «пропал». Позже признавался: «Она у меня как иконка — навсегда, навсегда». Они венчаются спустя два года в православном соборе и регистрируют брак в советском консульстве. Летом 1943-го родилась дочь Марианна (Анастасия спустя полтора года в Москве). И вот тут-то почувствовали они нужду: коляску дочери купить было не на что. Американское сухое молоко доставали друзья. Перед каждым концертом артист выкупал фрак из ломбарда, а после выступления сдавал его снова.

Весной 1943-го он опять обращается с просьбой о возвращении на Родину. Уже прошли 23 года эмиграции! На этот раз просьбу удовлетворили. Шла война, и в искренность слов о преданности Родине поверили. Через всю страну из Владивостока они ехали на поезде. Прибыли в октябре. Вертинского зачислили в штаб Гастрольно-концертного объединения, он дает по 20-25 концертов в месяц, поет и новые свои песни, и песни советских композиторов. Зрители принимают восторженно. Страну с гастролями артист объехал несколько раз. Он грустит без любимых дочерей. А рецензий нет, как и сообщений о его концертах...

«Я существую на правах публичного дома: все ходят, но в обществе говорить об этом не принято», — горько замечает он в беседе с критиком из газеты «Советское искусство» после концерта, прошедшего с большим успехом.

Наш город в биографии Александра Вертинского занимает печальное место: здесь остановилось его сердце. Случилось это в мае 1957-го. В день, свободный от концерта, он посмотрел фильм «Дон Кихот», где играла его жена, вернулся в гостиницу «Астория», заказал себе коньяк. Почувствовал себя плохо, а лекарства рядом не оказалось...

На днях дочь великого артиста А. А. Вертинская сказала, что уже три диска песен отца выпущено в России, а будет еще больше. Она считает, что он прожил три славы: в юности, в Европе и в СССР, где его ждала «слава вопреки».

... Как-то в Министерстве культуры Александр Вертинский заполнял анкету. Секретарша спросила, заслуженный он артист или народный. «Ах, душенька, — отвечает он, — у меня, кроме мирового имени, ничего нет».

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 8809