 |
 |
| |||
| Главная » Архив » Заметки » Александр ДЮМИН "Так и покатил я..." | |||
|
Александр ДЮМИН "Так и покатил я..."Когда в редакцию приходят гости, от их визитов остаются разные впечатления. Саша Дюмин сразу стал «своим». Может быть, потому, что начисто лишен дутого пафоса. А может, из-за того, что судьба его непростая схожа с судьбами многих из нашего коллектива. Дюма расположил к себе сразу, и разговор от этого получился предельно откровенным. 
— Саша, с какого возраста ты приобщился к столь серьезному жанру, с чего все началось? — Мой отец, Дюмин Василий Яковлевич, очень «болел» песнями Владимира Высоцкого. У нас был старый катушечный магнитофон «Тембр», и дома всегда имелись подобные записи. Причем на бобинах были песни не только Высоцкого, но и Владимира Сорокина (Евгения Аршуловича), Шандрикова, Шеваловского и прочих «динозавров» жанра блатной песни. Там были катушки и с Аркадием Северным, короче, все то, что в дальнейшем подвигло меня на самостоятельное творчество. Мне тогда было лет двенадцать-тринадцать, и до меня, может быть, не доходил весь смысл тех песен, но постепенно я начал понимать суть далеко не простых стихов. Слушал и песни в исполнении старших ребят во дворе, под гитару. Так вот начал запоминать аккорды и сам пытался учиться играть на гитаре. 
Ближе к семнадцати годам появилась первая любовь, была романтика, и сердце запело. Испытал какое-то чувство, ранее незнакомое. Начал сочинять стихи. Наверное, тогда это нельзя было назвать стихами, но рифмовать пытался. Батя мой в прямом смысле слова жил с гитарой, я брал ее втихаря и рвал пальцы в кровь, пытаясь что-то сыграть. Не скажу, что сразу начал играть блатные песни, но наигрывал то, что было в те годы популярным. Были тогда популярны песни Макаревича и многих других достойных авторов. Но со временем понял, что с душой поются именно те песни, которые принято было называть каторжанскими. Сейчас мне даже сложно вспомнить, какую песню я написал первой. Вот несколько дней назад записал в студии песню для нового альбома, которая была написана мной в молодом возрасте. Называется она «Аленка». Это вовсе не значит, что песня посвящена непосредственно девушке Алене. Были в те годы и Таньки, и Аленки, и Наташки. Просто это память тех молодых лет. — С молодостью разобрались. А что было после школы? Ты же, наверное, пошел получать какое-то образование? — Конечно, надо было идти чему-то учиться. Папа мой шахтер и профессиональный футболист. Мама — кондитер. Может быть, мама могла пойти выше, но не умела взять свое тогда, когда нужно было. Я рос на улице, но тем не менее выучился после школы на автослесаря. Не скажу, что стал таким уж большим специалистом в этом деле, но всегда разберусь в машине. 
— И когда ты понял, что исполнение песен в подъездах для тебя недостаточно масштабно? — Мне очень часто задают этот вопрос, но тяжело вспомнить точно, когда это произошло. Наверное, в какой-то период своей жизни я понял, что хочу более серьезно относиться к песенному делу. И многих удивляет то, что я никогда не работал в кабаках, хоть это очень хорошая школа для музыкантов. Действительно, так сложилось, что никогда в жизни не пел в ресторанах. Все дело в том, что кабак очень затягивает, а я не мог бросить пацанов, своих близких, сменить образ жизни. Я находился тогда перед выбором и понял, что дорогие мне люди важнее, чем ночи в ресторанах. Так что сия участь меня миновала. Жил я тогда в городе Горловка Донецкой области и в какой-то период просто понял, что накопились песни и надо пробиваться в столицу. Друзья меня иногда в домашних посиделках записывали на магнитофон, они говорили, что здорово у меня получается, но сам я. честно говоря, боялся даже признаться себе и своим близким в том, что выходит что-то путное. Сейчас понимаю отлично: именно тот период и послужил основным толчком к самореализации. 
Мне очень тяжело было начинать продвигаться в творческом плане. Жила наша семья более чем скромно, и мама, воспитывая нас с братом, порой не могла даже мясом побаловать. Денег катастрофически не хватало не то что на какие-то развлечения, а даже на продукты. Когда я решил записать профессионально свои песни, то пришел сначала в нашем городе к одному человеку. Он назвал мне такую сумму, о которой я мог только мечтать. Из моих близких об этой моей затее, разумеется, никто не знал. Был это 1993 год. Сумма в размере 1200 долларов казалась тогда астрономической. Скажу больше, я даже не представлял, что это за деньги, поскольку жил за чертой бедности. Тем более мама воспитывала нас одна, так как отец уже не жил с нами, и мне пришлось отказаться от своей затеи. Тогда я пошел к приятелям, кабацким музыкантам. Пришел не с пустыми руками, а с бутылкой и какими-то солениями, что мамка приготовила. Сказал, что очень хочу записаться, но у меня нет денег. Ребята вошли в мое положение, и мы в Доме культуры записали песни на портативный магнитофон. Причем записывали на кассету, а не на диск, как сейчас. Прошло некоторое время, и я решил везти эти записи в Москву. В Москве жил у близких друзей и в Люберцах познакомился с покойным Мишкой Кругом. Был. дай бог памяти. 1996 год. Посидели, выпили, и меня поразила Мишкина простота. Он был к тому времени достаточно популярным человеком, его записи тиражировались, имя было на слуху. И при этом — никакого пафоса, звездности. Миша сказал, что надо пытаться пробиться. 
Я начал разносить свои кассеты по разным звукозаписывающим компаниям. В тот период я был очень голодным в прямом смысле слова. Недоедал, недосыпал, но не сдавался. Трудно приходилось, но не было дверей, куда бы я не мог зайти. Какая бы охрана там ни была, везде проходил. Сейчас, по истечении времени, вспоминаю, как общался с одним человеком из компании «Зеко Рекордз». который впоследствии уволился оттуда. Его звали Богдан, фамилию не помню, к сожалению. Он пообещал мне помочь. Оставил я ему свои записи и уехал домой. Вернулся через три месяца где-то, звоню в эту компанию из телефонной будки. Отвечает какая-то девушка, говорит, что Богдан больше не работает у них. Я не могу в это поверить, ведь вся надежда была на него. На дворе февраль, очень холодно, а я в спортивных вещах в этой ледяной телефонной будке. У меня и двушек-то больше не было. Короче, достаю эту девушку, и она мне сообщает, что Богдан теперь работает в каком-то посольстве в Москве. Дает мне приблизительный адрес и говорит, что больше ничего не знает. На другой день я еду по этому адресу, у меня нет московской регистрации, на каждом углу менты останавливают с проверкой документов. Но в результате мне удается добраться до посольства. Хотя по пути меня все-таки менты «приняли», забрали практически все деньги. Я их попросил хоть три рубля оставить. Мне оставили трояк, и я добрался до посольства. Каким-то образом попал на территорию, вызвал Богдана. Он вышел, с трудом меня вспомнил и был просто поражен моей настойчивостью, удивился очень, каким образом мне удалось его разыскать. Самое печальное в той истории, что Богдан мне ничем не помог, сказал, что теперь занимается другими делами. В общем, я ушел ни с чем! Судьба меня опять свела с Мишей Кругом, и тогда он подсказал, что есть одна компания, вплотную занимающаяся тем жанром, в котором я пою. Таким образом я попал в «Мастер Саунд». Как уже говорил, до этого мне пришлось обойти множество разнообразных компаний, но нигде не сталкивался с таким человечным отношением. Еще в приемной я объяснил, что мне посоветовал сюда прийти Михаил Круг. Сказал, что хотел бы поговорить с Юрием Севостьяновым. Мне сразу предложили присесть, чай. кофе, бутерброды. Конечно, я был тронут этим вниманием, потому что впервые ко мне так отнеслись. Через несколько минут меня принял Юрий Николаевич Севостьянов. Прослушав ряд моих песен, он остановился на одной. Песня называлась «Мусорок». она вошла чуть позже в альбом «Конвой». Тогда у меня даже и в мыслях не было, чтобы делать какие-то проекты и тем более выступать. Я просто мечтал, чтобы мои песни дошли до слушателя. Причем не только в Горловке или Ростове, а в значительно большем диапазоне. Понимаете, мне очень нравилось, как пели Розенбаум, Круг, Новиков. Но я видел эту тему по-своему, по-другому. Короче, после прослушивания той песни Севостьянов, как и все другие, сказал, что позже мне сообщит свое решение. Я вновь вернулся к себе домой. Прошло около двух месяцев, и вдруг мне позвонили из Москвы. Пригласили, сказали, что хотят записать мою песню «Мусорок». Она вошла в сборник с забавным названием «Менты не Кенты». Мне было очень приятно, что песня стояла в этом сборнике на первом месте, и, конечно, очень хотелось работать дальше. Потом Севостьянов мне сказал, что песня «выстрелила» и пора записывать альбом! Настал тот счастливый момент в моей жизни, когда очень хотелось жить и творить. — Но надо было ведь не просто жить, а жить на что-то, где-то. Тем более в Москве. Чем же, собственно, ты зарабатывал тогда на жизнь, или Севостьянов платил какие-то деньги? — Какие-то незначительные средства мне на жизнь выделял «Мастер Саунд», но этого еле хватало, чтобы сводить концы с концами, тем более что на тот период у меня уже была семья. Надо было решать вопрос с переездом в столицу. Я очень благодарен своим родным: маме, жене, дочери. Они поддержали меня в трудное время, вытерпели тот период и относились ко всему с пониманием. Я приехал весь исхудавший, без копейки денег и сказал, что надо немного потерпеть. Самое главное — они не оставили меня в трудное время. После того как был записан первый альбом «Конвой», меня пригласили с концертом в Ростов. Там я исполнил песни с этого альбома, очень тепло принимали. Остались самые хорошие впечатления. Но популярность ко мне пришла все-таки с альбомом «Волк»: знаю, что за три месяца было продано 100 000 кассет. 
— И что, после этого ты стал в финансовом плане посвободнее? Не скажу, что разбогател, хотя деньги появились, но их хватало лишь на оплату квартиры да на питание. В это время я решился на очень серьезный шаг. Перевез в Москву жену и дочку. У меня просто не было другого выхода, я мог потерять семью! «Мастер Саунд» обещал мне какие-то деньги, поэтому была надежда, что все наладится. Бывало и хуже. И действительно, они стали давать 150 долларов на жилье и питание. Так вот и жили скромно, но зато все вместе. Выбора у меня тогда особого не было, поэтому, когда приглашали где-то выступить, соглашался на любые условия. Постепенно начал общаться с коллегами по цеху. Миша Круг познакомил меня с замечательным, талантливым и очень скромным человеком Геннадием Викторовичем Жаровым. Я, кстати, тогда узнал от Миши, что он начинал у Жарова на разогреве. Удивился я этому, честно говоря. Принимали меня в свой круг очень настороженно, но со временем, вроде, влился. Геннадий Викторович вообще легендарный человек в нашем жанре. Помню, однажды его пригласили выступить в каком-то городе и специально под него заказали целый железнодорожный вагон! И в этом вагоне ехали пять или шесть человек -группа «Амнистия-2». — Давай все же вернемся в непростое для тебя время. Семья в Москве, денег едва хватает на жизнь. Записано два альбома. Что дальше, какие перспективы ? — Было сложно, не скрою. Лень ел, день не ел. Заботился в первую очередь о семье, чтобы родные были сыты и здоровы. Я не паниковал, но начал суетиться. Ложась спать, думал о том, что если завтра не принесу в дом копейку-другую, то кушать будет попросту нечего. С утра вставал бодрячком, зарядка, холодный душ — и вперед с песней. В общем, крутился как мог. Немного позже записал следующий альбом — «Сказочная беседка». И тут так сложилось, что разладились мои отношения с «Мастер Саунд». Не буду говорить, что именно случилось, это наши личные дела. В итоге произошел разрыв с Юрием Севостьяновым, и я вынужден был искать новую компанию. Таким вот образом оказался в «Классик Ком— пани», где выпустил свой следующий альбом — «Цветы из камня». — Не тяжело было психологически из одной компании в другую переходить? Все-таки, как я понимаю, «Мастер Саунд» тебя раскрутил? — На самом деле никакой раскрутки не было, это просто судьба. Я не могу ничего плохого сказать о Юре Севостьянове, он в свое время меня выслушал, помог записаться. 
— Многие артисты рассказывают, что «Мастер Саунд» практически не платит им деньги, в большинстве случаев заключает кабальные договоры. Но также известно, что только после того, как исполнителя выпустил «Мастер Саунд», он становится известным и раскрученным. И тот же Круг не был бы Кругом, если бы не попал к Се-востьянову. Ты же не будешь спорить, что «Мастер Саунд» и работающие с ним в связке дистрибьюторы имеют возможность распространять записи через огромную отлаженную сеть. И, наверное, ты тоже не стал бы столь известным без Севостьянова? — Да, все верно, но одной популярностью сыт не будешь, и артисты вынуждены переходить туда, где дают деньги за их альбомы. А у меня были такие периоды, что не хватало денег даже на лекарства! Один раз заболела маленькая дочка, а у нас не было медицинского полиса. И вот мы дома, в маленькой комнатке, у ребенка температура 39, а у меня на лекарства нет денег, сижу и не знаю, что делать. Понимаете, что это за ситуация? Какая тут на фиг популярность, если я дочке лекарства не могу купить! Я ведь не шлялся по ресторанам, казино. Все деньги, что были, уходили только на семью. Я, конечно, очень ценю все, что сделал для меня Юра Севостьянов, но мне надо было как-то жить и семью тянуть. Я не имею права обсуждать наши личные с ним отношения. Но если человек говорит, что он твой друг и брат, а когда у тебя беда, даже и не пытается помочь... Когда у моего друга проблемы, то я приду хоть ночью и помогу, потому что это дружба. Мне помогли тогда совсем другие люди, а не Севостьянов. — Ты сейчас один из самых продаваемых артистов в русском шансоне. Когда наступил переломный момент перехода от бедности к более обеспеченной жизни? — Это произошло вслед за переходом в другую компанию. Так должно было случиться и случилось. 
— Ты не считаешь, что в голодный период песни писались более искренние? — Хороший вопрос. Может быть, отчасти так оно и есть. Благополучие расслабляет человека, и это может сказаться на его творчестве. Но мои альбомы, мне кажется, сами по себе очень разные. — Ты ощущаешь кризис жанра? — Очень даже ощущаю. Я помню те времена, когда участковый знал все обо всех во дворе. Этот кошелечник, тот хулиган, другой просто безбашенный. Тогда все было на своих местах, мы уважали этого участкового, потому что сами чудили будучи пацанами и имели много шансов срок словить за свои шалости. А участковый ловил нас, давал подзатыльники. Было больно, но честно. Ведь поломать человеку жизнь тот милиционер мог бы запросто, а он нас, мальчишек, потом по домам разводил. А сейчас какая жизнь? Люди в «джипах», «мерседесах». Где блатные, где не блатные? Менты не менты, все смешалось, слово «честь» вообще подзабыли. Люди слушают мои песни и говорят: «Хорошо ты поешь, Саня, правильно, но ведь ничего этого уже нет, сейчас все иначе». А за наш жанр мне очень больно. Шансонные концерты переполнены какими-то «гостями». Лолита, Газманов — какой там к черту шансон? Я уважаю артистов из других, смежных жанров, но нельзя же всех вот так объединять! — Саша, мы знаем, что ты не ходок в интернет, но там часто обсуждают твое творчество. Практически все сходятся во мнении, что песни Александра Дюмина можно отнести к «тяжелому шансону». Что ты думаешь по этому поводу? — Года два или три назад была, помню, тусовка, и Слава Медяник сказал про меня: вот это наш «хард». Я всегда восхищался Мишей Кругом. Так, как он умел произнести, к примеру, слово «менты», не мог никто. И это никогда не резало слух. Вот и в моих песнях я просто называю вещи своими именами. Делаю всегда только так, как умею. Я вспоминаю, как мы прилетели на гастроли в Израиль. Это была «солянка», планировалось семь концертов. Сижу перед выступлением в гримерке и думаю: что же мне спеть? В зале присутствует министр Израиля, люди из мэрии и так далее. Ко всему прочему, был аншлаг. Я советуюсь с ребятами (Кричевским, Трофимом, Медяником), они смеются, говорят, мол, спой про Колыму. В общем, был у меня мандраж (как, впрочем, перед любым выступлением), и я спел песню «Друзья». Видимо, на нервной почве уже на первом куплете у меня из глаз потекли слезы. Я, честно говоря, не ожидал такого. А зал встал и стоит! Я с трудом собрался и допел песню до конца. Мне было очень приятно, как зритель принимал нас! Артисты не дадут соврать, как меня потом провожали в аэропорту. Было человек 30 шпаны, такие реальные ребята в кепках, с нардами. Я до сих пор под впечатлением. 
— Где ты еще за границей выступал? — Мы с Жекой выступали в Гонконге. Там, в ресторане, мы даже оставили свои подписи рядом с автографами Джеки Чана, Тома Круза и прочих голливудских звезд. Причем слушали нас не только русские, но и китайцы. Не знаю, что уж они понимали в наших песнях, но слушали очень внимательно. Да много еще где выступали. С Америкой вот, правда, не сложилось, к сожалению. Не дали мне визу америкосы. Почему — не знаю. Но буду надеяться, что рано или поздно выступлю и там. — Как бы ты сам определил то направление, в котором работаешь? — Это «наши песни», русские. Точнее сложно назвать. — Ну и скажи на прощание, реально ли тебя увидеть по телевизору? — Да вряд ли. Как-то показали, кажется, по ТВЦ, и все. Приглашали на М-1, но я отказался. Мне вполне достаточно того, что я просто занимаюсь любимым делом. Андрей Баль Комментарии
Оставьте ваше мнение |
         
|
|||
|
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона |
