Госпожа удача улыбается шансону

Почему мода на эмигрантскую песню не проходит с годами? Может, права древняя как мир поговорка, гласящая, что нет пророка в своем отечестве? На эти вопросы нельзя ответить однозначно. Сами звезды эмигрантского шансона обычно отшучиваются, говорят, что большое видится на расстоянии. И их песни, переполненные щемящей тоской по России, доходят до нас, словно многократно усиленный самой мощной аудиотехникой звук.

"Я здесь пою, как здесь поют все эмигранты...", — спел в свое время Гарик Кричевский. В самом деле, почему среди эмигрантов так много неординарных музыкантов и певцов? Один знакомый эмигрант последнего поколения на мой наивный вопрос ответил так: "А ты сам попробуй эмигрировать! Еще не так запоешь..."

Эмигрантская песня всегда была для жителей страны за железным занавесом настоящим откровением. Первая волна эмиграции дала нам имена таких великих шансонье, как Александр Вертинский, Алеша Дмитриевич, Петр Лещенко. В 70-х новым пророком ее стал Вилли Токарев. В Америке он оказался очень своевременно. Европейское сообщество русских эмигрантских шансонье к тому времени уже начало устаревать, отходить в прошлое. Вертинский уже не воспринимался как бунтарь. К ретро стали относить романсы безусловно великого шансонье Алеши Дмитриевича, в классики записали Петра Лещенко. На этом фоне молодой драйвовый Токарев смотрелся и слушался исключительно необычно и ново. "Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. То мне грустно, то мне страшно, то теряю свой покой", — понеслось над страной. Магнитофонные записи Токарева тиражировались подпольно и расходились моментально. А его текстовые бунтарства приводили в экстаз уставших от причесанных советских стихов отечественных слушателей: "Эх,... твою мать! Буду в шахматы играть!" Было время, когда его популярность сравнивали с популярностью Владимира Высоцкого.

Откровения сыпались на нас одно за одним. "... У моей разнесчастной мамаши ничего, кроме вэлфера, нет". Помню, как, будучи еще пацаном, не зная английского, гадал, что же такое этот разнесчастный вэлфер. В голове почему-то возникал образ старенькой малолитражки, на которой раскатывают "бедные" эмигранты по просторам штатов, всенепременно жалуясь на коробку передач этого "вэлфера" и кроя матом всех, кто его придумал. Загадочный вэлфер оказался всего лишь пособием для неимущих, к чертям развеяв романтический образ потрепанной иномарки. Но щемящая романтика эмигрантской песни никуда не делась. Да и не могла она никуда исчезнуть. Вилли, сам того не желая, поселил нас всех на Брайтоне, нос к носу столкнув с его иногда очень странными обитателями. Он водил нас между небоскребами, по кусочкам скармливая нам сладкий американский пирог... Когда наедалось одно поколение — ему на смену приходило другое. Блестящий Вилли по- прежнему интересен, его песни не устаревают, их с удовольствием слушают истинные ценители шансона.

Я помню, как в начале 80-х в Союзе появились кассеты еще одного ныне суперраскрученного персонажа эмигрантского шансона Михаила Шуфутин- ского. Знакомый отца привез из зарубежной поездки кассету. На ней было выведено шариковой ручкой одно лишь имя: Миша Шухтинский. Вот так, с ошибкой, как пришлось на слух, писали тогда в самопальных студиях звукозаписи имя мэтра. Так случилось, что Шуфутинский стал известен только после отъезда из Союза. В программе "Стриж-тайм" на радио "Шансон" Шуфутинский вспоминал: "...Я был запрещен везде — на радио, на телевидении везде крупным красным было написано: "Лейся, песня!" — Шуфутинский не давать!!!". Через десять лет я вернулся в Россию, вышел на сцену во Дворце спорта в Киеве, 24 июня 1990 года, и следующие шесть дней выступал при битком набитых огромных залах. И так продолжалось три месяца — 75 концертов на стадионах, во Дворцах спорта — по всей стране. И закончилось это турне в Москве, где за месяц мною был дан 31 концерт. Я считаю, что я вернулся "на коне"... "

У Шуфутинского в репертуаре практически не встречаются песни про Брайтон. Зато полно других песен, которые и до его исполнения были популярны в России. Шуфутинский поет песни Розенбаума, Митяева, многих других известных авторов. Но все равно, знакомые до боли "Гоп- стоп", "Соседка", "Француженка" в его исполнении приобретают какой- то особый эмигрантский шарм.

Когда речь заходит об эмиграции и эмигрантском шансоне, мне почему- то вспоминается старый анекдот про мужика, попавшего на экскурсию в ад. Долго странствуя по аду и видя, как весело живется его обитателям, мужик, недолго думая, написал прошение о переводе его в это увеселительное местечко, где все только и делали, что заседали в шикарных ресторанах, пили вино, играли в карты и общались с женщинами. Когда прошение было удовлетворено, мужик с ужасом обнаружил, что его ведут к огромной сковороде, чтобы поджарить его со всех сторон. "В чем дело?! — возмутился он. — А как же красивая жизнь, вино, женщины?" — "Не путай туризм с эмиграцией", —услышал он в ответ.

Первый свой альбом Вячеслав Фомин выпустил еще до своей эмиграции, в 1988 году. Под этим псевдонимом дебютировал еще один звездный персонаж, которого все любители эмигрантской песни знают сегодня под именем Славы Медяника. В начале 90-х Медяник уехал в США, где продолжил заниматься своим творчеством, параллельно занимаясь еще и ресторанным бизнесом.Там же Слава Медяник записал свой первый эмигрантский альбом "Калифорния". Приятный, с легкой хрипотцой, голос Медяника узнают сегодня не только на Брайтоне, где у Славы был свой ресторанчик "Severny". В его исполнении можно услышать песни Высоцкого, Вертинского, огромное количество своего материала Слава написал сам. Эмиграция Славы закончилась в 1999 году, когда певец вернулся в Москву. Но романтический ореол героя эмигрантского шансона у него сохранился.

Эмигрантский шансон продолжает зажигать новые звезды. Совсем недавно на эмигрантском Олимпе появился новый исполнитель, которому многие ценители шансона пророчат большое творческое будущее. Это Вадим Кузема. Кто-то из критиков уже успел окрестить его Токаревым третьего тысячелетия. Вадим в самом деле близок по духу Вилли Великолепному. Только в случае Вадима речь в его песнях идет о Германии. Вадим родился в Киеве, там же он написал свои первые песни. Сейчас живет в Берлине. За полтора года творческого взлета Вадим успел написать более 100 песен и записать два альбома. И Вадим не единственный, кого страсть к эмигрантскому шансону сделала настоящей звездой. На очереди множество других имен, которые мы обязательно услышим. И на радио "Шансон" в том числе.

Но чтобы любить и петь эмигрантскую песню, совсем не обязательно самому быть эмигрантом. Это вполне можно делать, живя в России. Чтобы в этом убедиться, достаточно прийти 16 апреля в Государственный Кремлевский дворец на галаконцерт "Шансон года", который организует радио "Шансон" и газета "Московский комсомолец". В многочасовом музыкальном марафоне звезд отечественного шансона эмигрантской песне будет уделено особое место. Специальная номинация "Ваше благородие, госпожа удача!" будет ждать своего победителя, работающего в жанре именно эмигрантского шансона. В концерте ожидается участие таких мэтров эмигрантской песни, как Любовь Успенская, Михаил Шуфутинский, Анатолий Дне- пров, и целое созвездие молодых исполнителей. Легендарные шансонье выйдут на сцену вместе с молодым поколением исполнителей- эмигрантов, которому еще только предстоит внести свой грандиозный вклад в этот мощный пласт отечественной культуры.

Комментарии

Оставьте ваше мнение