Мой Высоцкий

25 января будущего года Владимиру Высоцкому исполнилось бы 74 года. Трудно представить себе его почтенным старцем. И не потому даже, что умер он молодым, а потому, что жил одновременно и в прошлом, и в настоящем, и в будущем, и, как сказал его товарищ-поэт, тесны ему любые рамки – временные и возрастные. Ровесник и почитатель Высоцкого, известный экономист и политик Гавриил ПОПОВ делится своими мыслями о Высоцком, который не только понял и высмеял уродство строя, при котором он жил, и предсказал его крах, но ещё и увидел невеселое российское будущее, которое теперь уже стало нашим настоящим

Высоцкий знал прошлое, которого он фактически не застал, так, словно он в нем жил. Никто, как он, полно не высказал народную правду о войне. В войне Высоцкого нет генералиссимуса, нет великих маршалов и генералов, нет официально увековеченных героев, нет и канонизированных побед. У Высоцкого война — это тяжёлый труд и огромная беда.

Сколько павших бойцов
полегло вдоль дорог -
Кто считал, кто считал!...
Сообщается в сводках Информбюро
Лишь про то, сколько враг потерял.

В войне Высоцкого — особист Суэтин — «неутомимый наш» (вся армия была напичкана особистами, заградотрядами и прочими сталинскими изобретениями) . И погибающие от удушья подводники. И штрафные батальоны — «Вы лучше лес рубите на гробы. В прорыв идут штрафные батальоны!» И Варшавское восстание, когда «наши корпуса в пригороде» ожидали, в то время как «восстание захлебывалось в собственной крови».

В войне Высоцкого — полные чемоданы трофейного барахла, которое милостиво разрешили отвезти домой демобилизованным солдатам, чтобы оправдать генералов, вывозивших чужое добро целыми вагонами.

В войне Высоцкого — девушка, пишущая молодому бойцу «ждать устала», и дом, куда возвращается инвалид с войны, а там уже за столом сидит «неприветливый новый хозяин».

Другая правда, которую Высоцкий нес всем нам, — народная правда о репрессиях.

И здесь он акцентирует внимание на народном видении репрессий: на мелочности, бессмысленности, случайности причин репрессий в сочетании с исключительной беспощадностью.

Эта жестокость говорит либо о крайней неустойчивости, слабости, маниакальном страхе советской власти за себя или же о ее изначальной античеловеческой внутренней сути. Скорее — и о том, и о другом.

Я вышел ростом и лицом –
Спасибо матери с отцом, -
С людьми в ладу — не понукал, не помыкал, 
Спины не гнул — прямым ходил, 
И в ус не дул, и жил как жил, 
И голове своей руками помогал...
Но был донос и был навет –
Кругом пятьсот и наших нет, -
Был кабинет с табличкой: «Время уважай», -
Там прямо без соли едят, 
Там штемпель ставят наугад, 
Кладут в конверт — и посылают за Можай.

Высоцкий радикально изменил наше отношение не только к репрессированным в годы Большого террора, но и ко всем осужденным советским судом. Среди них особое место занимают блатные.

К блатным Высоцкого привлекают независимость («И кто бы что ни говорил, я сам добыл и сам пропил»), право быть хозяином хотя бы самого себя («сегодня я со всей охотою распоряжусь своей субботою»), готовность постоять за себя («Со мною — нож, решил я: что ж, меня так просто не возьмешь») — словом, всё то, чего был лишён связанный тысячами официальных и неофициальных пут по ногам и рукам, на работе и дома, в мыслях и тем более в речах рядовой советский гражданин.

Высоцкий, написав правду о прошлом, сказал нам и правду о современной советской жизни.

В центре этой правды — простые люди.

Они у Высоцкого работают в поте лица, но работа для них — всего лишь способ добыть средства пропитания. Тех, кто работает «за идею», они, мягко говоря, не уважают:

У нас — стахановец, гагановец, 
загладовец — и надо ведь 
Чтоб завалило именно его... 
Вот раскопаем, он опять 
Начнет три нормы выполнять. 
Начнет стране угля давать –
И нам хана.

Народ Высоцкого аполитичен. Ему чужды идеи коммунизма. Он о них вообще не вспоминает. Народ Высоцкого предельно деидеологизирован.

Есть в жизни народа по Высоцкому опора — алкоголь.

После 1985 года все стали буквально захлебываться от речей по поводу пьянства. Ну, а во времена Владимира Высоцкого его клеймили за клевету на трудящихся. Но именно Высоцкий впервые показал, что алкоголь проник во все поры советской жизни и стал «фундаментом» советского образа жизни:

Мы дети страшных лет России, 
Безвременье вливало водку в нас.

Но Высоцкий видит тех, кто не спился и не сдался, будь то аллегорический прыгун в высоту, который прыгает «не с той» ноги, но ни за что «свою неправую правую» не сменит на «правую левую», или другой прыгун, в длину, который ставит феноменальный рекорд, стоит ему только «за черту заступить».

И, конечно, — иноходец, который хочет бежать вперед, но «не под седлом и без узды».

Один из ключевых образов Высоцкого — баня. Баня нужна и народу, и стране.

Нужно выпороть веником душу, 
Нужно выпарить смрад из неё,

Как многие из нас, Высоцкий прозревал и развивался как личность. Он честно признавал, что «зарубок не оставил Будапешт» и «Прага сердце мне не разорвала». Но он умнел вместе с народом.

Если бы оковы разломать –
Тогда бы мы и горло перегрызли 
Тому, кто догадался приковать 
Нас узами цепей к хвалёной жизни.

На главный вопрос эпохи — что делать? -Высоцкий дает четкий ответ: вырваться из каменного века, в котором мы живем. В условиях цензуры большего сказать было нельзя. Но что понимать под каменным веком — мы все знали.

Дети — все с царапинами 
И одеты куцо, -
Топорами папиными 
День и ночь секутся.

Скоро эра кончится –
Набалуетесь всласть! 
В будущее хочется? 
Да как туда попасть!..

.. .Наше племя ропщет, смея 
Вслух ругать порядки:
 В первобытном обществе я 
Вижу недостатки, -

Просто вопиющие –
Довлеют и грозят, -
Далеко идущие –
На тыщу лет назад!

Но как «выйти из палеолита» и попасть в заветное будущее, которое для всего остального человечества давно уже стало настоящим?

Ответ — в «Охоте на волков»: рвануть за красные флажки. Какой простой и емкий образ: красным была пропитана вся советская жизнь — знамена, галстуки, транспаранты. И бросок волка Высоцкого на красное означал: чтобы выйти из «палеолита», надо переступить красное.

Высоцкий предсказал крах советской системы. И он увидел, что могильщиком советского социализма станет тот, кто был его главной опорой — народ:

Волхвы-то сказали с того и с сего, 
Что примет он смерть от коня своего.

Летописный сюжет и пушкинский его пересказ зазвучали по-новому. Власть погибнет не от врагов — ни от внешних, ни от внутренних. Она погибнет от тех, кто нес ее на своем хребте, мчал к победам и спасал с поля боя.

В основных чертах у Высоцкого сформулирована и программа перемен — дан «перечень» того, что надо устранить из жизни:

Я не люблю холодного цинизма, 
В восторженность не верю, и еще –
Когда чужой мои читает письма, 
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину 
Или когда прервали разговор. 
Я не люблю, когда стреляют в спину, 
Я также против выстрелов в упор.

...Яне люблю уверенности сытой, 
Уж лучше пусть откажут тормоза! 
Досадно мне, что слово «честь» забыто, 
И что в чести наветы за глаза...

И будущее после «выхода из палеолита» он тоже предвидел. Он предсказал, что Ложь захватит все одежды Правды, — то есть предвидел реванш номенклатуры.

Описывая победу в 1945 году, Высоцкий пророчески предупреждал нас об опасности реванша номенклатуры, которая тогда тоже в дни боев ретировалась в эвакуацию, а потом «осмотрелась, оклемалась» и «приватизировала» народную победу.

Так и после «боевого» августа 1991 года номенклатура бросилась на штурм власти. И взяла ее приступом и надолго.

А нам что остается? Тосковать по сверкающей изумрудным льдом Вершине.

Вершине, которую мы так и не покорили.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 7443