Ильдар Южный: «C севера на юг»

— Ильдар, когда я впервые услышал песни в твоём исполнении, был абсолютно уверен, что голос принадлежит если не ветерану шансона, то уж, по крайней мере, человеку с богатым "каторжанским" прошлым. Как давно ты пребываешь в данном жанре, и имеет ли твоя биография к выбранной песенной тематике какое-то прямое отношение?

— Профессионально я стал заниматься музыкой и сочинением песен с 1995 года. Дело в том, что я вырос на песнях Аркадия Северного. Его постоянно слушал мой старший брат, который, к слову сказать, имел за спиной не малый срок российских лагерей. Он-то и привил мне первую любовь и неудержимую тягу к данному песенному жанру. Это, пожалуй, и есть основной биографический нюанс, благодаря которому я оказался в данной теме. Для меня до сих пор единственным образцом и учителем, на сегодняшний день, является Аркаша Северный. Да и сама блатная тема тех лет моей юности во дворе или дома присутствовала постоянно.

— На твой взгляд, песни, которые ты сочиняешь, и само их исполнение, насколько соответствуют жанру — "Русский шансон", или же у тебя есть другое название данному музыкальному направлению?

— Лично для себя, я определяю данное направление как — "Блатная, босяцкая песня" — основу которого изначально составляет лагерная лирика. Само название — "Русский Шансон" я не отвергаю, но, тем не менее, считаю что жанр, в котором работаю сегодня я, должен иметь более точное, исторически сложившееся название. Хотя, если кому-то покажется, что название "Блатная песня", слишком откровенное, вполне возможно обозначить его как — "Песня городского предместья".

— С какого "предместья" ты родом?

— Родился я в Москве, 1 ноября 1960 года, в районе Тушино, через год после моего рождения, наша семья переехала на Войковскую, то есть с одной окраины на другую, а уже позже в Марьину Рощу. Это тоже была окраина, и райончик был соответствующий. Многие кто застал те времена, наверняка помнят ту атмосферу московских дворов и улиц. Тогда ещё во всю процветала блатная романтика. Обязательной атрибутикой уличного блатаря являлась кепочка, брюки клёш, тельняшечка, рандолевая фикса и финка с наборной рукояткой из разноцветного оргстекла. В те времена и гитара во дворе была популярна. Это теперь музыка звучит из магнитолы припаркованного к обочине автомобиля, а тогда ведь ни чего этого не было. Во дворе собиралась компания, кто-то брал в руки гитару и исполнял песни, не те которые передавали по радио или по телевидению.

— Да, я тоже помню те далёкие времена, но, в качестве сравнения, хотелось бы знать, какие именно песни звучали тогда во дворе твоего детства и юности?

— Как правило, это были дворовые, хулиганские куплеты, авторство которых, в большинстве своём, до сих пор остается неизвестным, в том числе многие песни брались из репертуара Братьев Жемчужных и Аркаши Северного. Какие-то песни попадали во двор, привозимые из мест не столь отдалённых теми, кто уже освободился. Песни, в которых было всё: и жиганская удаль, и не дождавшаяся любимая, и мать-старушка.... В общем, всё то, что и называется "Блатной, босяцкой песней". Сам я стал играть на гитаре в пятнадцатилетнем возрасте. В тот же период, если говорить о музыкальном образовании, в клубе "Красный химик", в течение года отучился по классу ударных инструментов. Играл в школьном ансамбле, правда, при этом, с самой учёбой в школе у меня не очень-то клеилось. Вообще, принято считать, что те, кто занимается шансоном, обязательно, до этого, плохо учились в школе. Так вот, я учился не плохо, я учился ещё хуже, то есть на одни двойки. Меня даже умудрились оставить на второй год в восьмом классе! Поэтому когда я покинул школу, учителя смогли, наконец-то вздохнуть с облегчением. После школы я слесарил на заводе, пока меня не направили от военкомата в автошколу, ну, а оттуда прямиком в армию, в ракетные войска стратегического назначения! Там на "Урагане" я лично возил ракеты. Когда вернулся домой, то устроился на работу водителем в таксопарк и параллельно продолжал заниматься музыкой. Тогда ещё я не пел с эстрады, но в своём коллективе меня слушали с удовольствием и многие настоятельно советовали попробовать записаться на профессиональной студии. В результате сложился музыкальный коллектив, на базе Госзнака, который был назван — "Марьина роща" и, естественно, чтобы чего-то выпускать понадобились песни собственного сочинения. Мне ни чего не оставалось делать, как сесть за стол и начать сочинять.

— Можно ли утверждать, что поэтическое дарование Ильдара Южного явилось — вдруг? И при этом первая же песня была написана, что называется — залпом?

— На счёт дарования судить не берусь, а вот с первой песней пришлось немало повозиться. Хотелось, чтобы получилось всё достойно, и поэтому зачеркивал, исправлял и переписывал текст не один раз. Мозги кипели. Первая песня, которая появилась на свет, и в последствии вошла в первый альбом, называлась — "Летите голуби". Естественно, рождение первой песни вдохновило на последующие сочинительства. Так всё и началось. В конце — концов, набралось достаточное количество сочинённого материала, и мы записали первую пластинку под рабочим названием — "Чёрная киса". В 1996 году она увидела свет. Помог тогда, с её выпуском, Сергей Бурмистров. Он же являлся продюсером и второго альбома — "Бояре — купола", который вышел в 1997 году. Кстати, название группы — "Марьина роща", придумывалось мучительно долго, пока кто-то не "вспомнил", в каком районе мы живём.

— А как появился твой сценический псевдоним? И вообще, как ты относишься к столь популярным, в данном музыкальном направлении, именам заимствованным из географии?

— Со мной получилось всё очень просто и, опять— таки, не без помощи Сергея Бурмистрова. Он знал, что я вырос на песнях Аркаши Северного и то, что я невольно пытался быть на него похожим в манере исполнения песен, поэтому и предложил "развернуть предполагаемую стрелку компаса" на сто восемьдесят градусов — с Севера на Юг. А по поводу псевдонимов конечно иногда чувствуется перебор. Хотя в данном жанре это вполне допустимо, ведь многие стараются за счёт вымышленного имени оказаться более заметными или хотя бы как-то отдать должное тем местам своей юности, где они выросли. Если же продолжить тему моего "имени", то здесь как раз моё настоящее имя — Ильдар, по созвучию, как минимум, перевешивает выбранный псевдоним, но по смыслу всё очень даже оправдано.

— Готов ли ты сегодня открыть свою настоящую фамилию для читателей, или оставим эту тему закрытой, дабы сохранить некую таинственность?

— Дело не в таинственности. Мы же сегодня рассматриваем ту творческую деятельность, в которой я известен как Южный, а к моей личной жизни это не имеет такого уж большого отношения. Пусть всё останется так, как есть.

— Кто ты в обычной жизни, и приходилось ли в определённых ситуациях использовать свой сценический образ Ильдара Южного.

— В обычной своей жизни я стараюсь обходиться без всяких там сценических закидонов, да и не приемлю всего этого. Иначе, я должен был бы ходить по улице в "прохорях", так же как и по сцене. Есть артисты, которые везде пытаются сохранить свое амплуа, но я стараюсь не путать сцену с реальной жизнью. Другое дело, что сам сценический образ должен быть, по возможности, каким-то своим, ведь для того чтобы сегодня чего-то добиться — надо чем-то выделяться. Это как с песнями, которые не передают по радио, а на кассете их слушают, потому что есть в них что-то такое, что цепляет за душу.

— Как, кстати, складываются твои отношения с радио? Тебя передают в эфире, или же ты остаешься в категории — "неформат"?

— Когда радио только появилось в Москве, меня передавали постоянно. Потом со временем что-то видимо поменялось. Как мне сказали, песни должны быть более оправданы. Что под этим подразумевается, я точно не знаю, но видимо, тот, кто является музыкальным редактором, разбирается в этом лучше. Насколько мне известно, в дневных эфирах я не звучу. Может быть глубокой ночью, когда все уже спят, меня и передают, но я об этом ничего не знаю. Вообще как-то не совсем понятно, почему эфир, предназначенный для шансона, занимают попсовые звёзды. Они же, по сути своей, отбирают наше время. Я совершенно спокойно отношусь к творчеству многих исполнителей попсы, но ведь у них и без того, достаточно радиостанций, которые их раскручивают. Зачем же лишать эфирного времени тех, кто работает по— настоящему в заявленном жанре. Хотя, буквально на днях, мне позвонили и предложили поставить в ротацию песню "Устало сердце". Если услышу её в эфире, значит, времена меняются...

— Есть свежая информация о том, что тебя сейчас слушают на севере страны, и по своей популярности ты превзошёл многих звёзд шансона. Тебе что— либо известно об этом?

— Нет. Скорее для меня это приятная новость. Видимо, наконец-то что-то дошло и до дальних краёв. Во всяком случаи, я сам не занимаюсь никакими самостоятельными раскрутками. Знаю точно, что меня очень хорошо принимает Питер, различные города совершенно спокойно ставят меня в эфире на местных радиостанциях, а значит всё, как и положено идёт своим чередом.

— Если более подробно остановиться на теме так называемого "формата", является ли для тебя важным само это понятие, или же ты стараешься не обращать на все эти условности никакого внимания?

— Что касается музыки, то в принципе я стараюсь, чтобы она не выходила за пределы временного звучания. А вот с текстом.... Ведь всё равно меньше или больше написать не получится. Взять хотя бы две моих песни — "Сусуман", или "Старик" — одна звучит шесть с половиной минут, другая пять, но там столько вложено души, что рубить их под положенный формат, просто рука не подымится. Даже записываясь на студии, прежде всего я стараюсь найти тот ритм, и саму аранжировку, чтобы было удобно петь. Хотя, по большому счёту, я стараюсь не влезать в творческий процесс тех, кто пишет для меня музыку. Наоборот, мне даже интересен тот, современный взгляд профессионалов, и по этому их виденье для меня всегда является очень важным моментом в студийной работе. Но при этом, созданная музыка не должна вызывать дискомфорта, даже если она будет сверхсовременна. В своих первых альбомах на это мало обращалось внимания, а теперь я понимаю что зря. Ведь от того, на сколько тебе комфортно исполнять песню, зависит сам смысл того, о чём ты хотел в ней сказать. Прежде всего, новую песню я пробую петь в разной манере, обкатываю её в компании друзей, слежу за реакцией тех, кто слышит её впервые, и делаю соответствующие выводы. Конечно же, основным критиком являюсь я сам и если чувствую, что следует ещё поработать над текстом или мелодией, то оттачиваю всё до последнего нюанса. Также одним из первых моих слушателей, является моя жена, мнение которой для меня очень важно. Иногда она может услышать то, на что я и сам не обращу никакого внимания. Другое дело, если попытаться сделать модно и коньюктурно, то конечно здесь должен быть соответствующий ритм, но это уже всё в другой тематике. Зато, возможно, это и будет полный формат.

— На сколько мне известно, ты неоднократно принимал участие в благотворительных концертах перед людьми, оказавшимися в заключении. Как было организованно первое выступление и насколько, лично для тебя, это было важно?

— Организация всех благотворительных выступлений проходила, как правило, от церкви, благодаря Олегу Калашникову (староста московской церкви "Всех скорбящих Радость"), который помимо всего прочего, насколько мне известно, занимался возведением храмов, в том числе и в женских колониях. Мы ездили вместе, обычно постоянным составом: Катя Огонёк, Аня Воробей, группа "Туда — Сюда", Саня Дюмин, Женя Чужой, Вера Снежная и Клименков Сергей... Поездки были всегда насыщенными. Конечно, всё это нужное дело и всегда необходимо поддержать людей, которые там находится. От тюрьмы, да от сумы не зарекайся. Им приятно, когда к ним приезжают с воли и те песни, которые там исполняешь, принимаются с неподдельной искренностью, хотя конечно в основном они ждут девушек в коротких юбках, которые просто танцуют.

— А сама программа ваших выступлений заранее как-то согласовывается с администрацией данных учреждений, или ты выходишь и поёшь от вольного всё, что считаешь нужным?

— Как правило, никаких запретов нет, хотя бывают некоторые замечания. Просят на будущее, чтобы что-нибудь "помягче" исполняли. А в целом — встречают хорошо, провожают тоже.

— Ильдар, можно ли предположить, что и в твоей жизни случалось так, что ты с законом был не в ладу, или же ты обычный законопослушный гражданин?

— Можно сказать, что такой период был, но я стараюсь об этом умалчивать. А вообще-то я очень даже законопослушен. Конечно, бывает иногда, после того, как попьёшь неделю, после какой-нибудь тусовочки, чердак съезжает, и начинаешь немножечко чудить, но тут же говоришь себе — "Стоп!" — и всё становится на свои места. Да и кто без греха. У меня было время, когда в 1997 году распалась наша первая группа, да ещё и просто по жизни произошли не самые лучшие события, из жизни ушли два моих друга, я выпал из обычного нормального графика и на три года ушёл в запой. Не то, чтобы этим хочется похвалиться, а наоборот, хочется поплакаться, что было упущено это время. И только в 2000 году, когда образовался новый коллектив, я понял что необходимо продолжать заниматься творчеством. Естественно, пришлось начинать всё заново, ведь, как известно — свято место пусто не бывает. С новым составом группы, был записан третий альбом — "Всё было...?!", аранжировщиком тогда стал экс— клавишник группы "Лесоповал" Геннадий Ломоносов. Сейчас он, кстати, работает на Одинцовском телевидении, и я там успел побывать в эфире.

— На сегодняшний день только в Москве более ста человек поют "шансон". Кто тебе наиболее близок по творческому духу и слушаешь ли ты сам эту музыку?

— Я редко слушаю что-то из шансона, но в принципе, лично мне ближе по моему духу коллектив из Санкт-Петербурга — "Ля— миноръ". Ребята там играют по ходу дела живьём, исполняя произведения корифеев босяцкой песни, в том числе и из репертуара Аркадия Северного и делают это очень убедительно. А вообще, как можно оценить одного или другого исполнителя? Ведь каждый считает, что он всё делает правильно, так и пусть занимается тем, чем ему нравится. Какие-то отдельные песни различных исполнителей, мне нравятся, но вот так чтобы выделить кого-то конкретно, кроме упомянутой группы из Питера, лично я затрудняюсь.

— Скажи, пожалуйста, роль родителей в том что сложился автор-исполнитель песен Ильдар Южный, велика?

— Конечно. Мой папа замечательно пел и вся родня с его стороны тоже хорошо поёт, а мама занималась хореографией и практически танцевала профессионально. Отец, к сожалению, ныне покойный, а мама ещё жива. Нельзя, конечно сказать, что я из семьи артистов, скорее, из обычной рабочей семьи, но видимо что-то передалось по творческой линии. Также мне очень помогли два моих друга, они были братьями, но их, к сожалению давно уже не стало, замечательные профессиональные музыканты, которые и подсадили меня на этот жанр.

— С недавних пор стало модно представлять на публику "легенд шансона" или даже "мега звёзд". Ты себя кем позиционируешь?

— Я не считаю себя легендой шансона, хотя такой диск уже вышел. Я знаю только то, что работаю в этом жанре второй десяток лет. Да и сама популярность, по большому счёту, вещь, весьма относительная, и если ты ничего из себя не представляешь, то не помогут ни звания, ни регалии, подаренные кем-то со стороны. Вот, например, взять того же Аркадия Северного, он и при жизни-то для большинства являлся настоящей легендой, ведь его нигде не показывали и не печатали на афишах, многие вообще не знали, существует ли он или его давно уже нет. Поэтому-то он и теперь, как и тогда, остается легендарной личностью в шансоне.

— Возникал ли когда-нибудь вопрос о правомочности исполнения тобой лагерных песен, если ты не сидел? И не обвиняли ли тебя в романтизации криминальной жизни?

— По поводу — "сидел — не сидел"... Те, кто сидел по-настоящему, тех уже либо поубивали, либо они так и продолжают сидеть. А говорить так может только тот, кто сам пару лет провёл по хулиганке, а здесь начинает из себя строить бывалого, разбирающегося в том, кому чего петь. Те, кто провёл в неволе от десяти лет и больше, никогда мне не говорили, чтобы я не пел. Наоборот, пацаны любят эти песни. Ведь не каждый зек может петь или сочинять музыку. Он может придумать тексты о той жизни, которая прошла через него. Если бы мне кто-то подогнал свои стихи, я с удовольствием бы их исполнил, вполне возможно это было бы правильней, но за неимением, эти песни должны существовать, по любому. Я думаю — можно петь, и нужно петь. Об этом надо петь! Это боль нашей России. А по поводу романтики, то какая ж теперь романтика? Все стали бизнесменами, да политиками. Блатная романтика канула в воду. Время движется вперёд, музыка меняется, всё осовременилось. Тот же самый шансон уже делят на "модный шансон" и на "старый шансон". Если кто-то в данных песнях видит романтизацию то, скорее всего, сам ничего не понимает в своей жизни.

— Твоё отношение к концертам шансона за Кремлёвской стеной?

— Меня туда не зовут. Да и вообще, мне не очень-то нравится вся эта прилизанность. Ощущение такое, словно выступаешь перед Сталиным. Я не против того, чтобы выступить в Кремле, но не потому, что именно там, а ради аудитории, которая придёт меня послушать. Ради тех людей, которым интересен этот жанр, в котором я работаю. Опять же, весь этот пафос ничего не имеет общего с той искренностью, которая заложена в песни несущие в себе человеческие переживания. Чтобы люди узнали, что я не легенда, а реально существующий человек, я готов выступать везде и повсюду.

— Если бы тебе предложили прожить новую жизнь, как бы ты для себя её построил и какую несбывшуюся мечту ты бы осуществил?

— Вряд ли я стал бы что-то менять, ведь то чем я занимаюсь сегодня, это настолько мне интересно и важно, что придумать что-либо другое, я просто не смог бы. А вот если бы можно было что-то поменять в этой жизни, то я не пил бы те три года, которые потерял. Да и новой жизни не надо, в этой бы всё получилось, дай Бог.

— Мог бы ты назвать себя удачливым человеком?

— Ты знаешь, да. Я считаю себя по настоящему удачливым и счастливым человеком. Ведь я занимаюсь любимым делом, тем делом, от которого мне не скучно и получаю от этого истинное удовольствие. Конечно же, бывают и разочарования, но внутри себя я доволен. Я могу сесть дома, и ни для кого, а только для себя, взяв гитару в руки, проиграть любую песню. Когда сочиняю и чувствую, что всё получилось, могу часами сидеть и смаковать, подбирая аккорды той или иной мелодии. Это состояние выразить словами практически невозможно. Естественно, хочется кому-то это показать, я же пишу не для того, что бы всё это прозвучало только на кухне. Тем более, когда ты понимаешь, что песня действительно состоялась.

— А есть у тебя стихи, которые, по каким-то причинам, не легли на музыку и поэтому легли в стол до лучших времен? Как ты поступаешь со своими несостоявшимися песнями, если таковые имеются?

— Обычно, если стих остался, что называется в стороне, я стараюсь, чтобы он был напечатан хотя бы на развороте обложки, выпускающегося альбома, например:

Про суму и про тюрьму 
Есть немало песен.
Я вам несколько спою,
Мир в которых тесен.
Кто душой не заржавел,
Искренне прошу я,
Молча выпить свой фужер
За судьбу чужую.

— Напоследок хотелось бы задать несколько блиц — вопросов, дабы не упустить чего-то важного. Что ты ценишь в людях больше всего?

— Юмор и доброту.

— Какие качества людей для тебя неприемлемы?

— Заносчивость и высокомерие.

— На сколько лет ты ощущаешь себя сегодня?

— На пятнадцать моложе.

— Положительная сторона твоего характера?

— Доброта и доверчивость.

— Случай из жизни, запомнившийся навсегда?

— Упал с полки в купе, когда возвращались из Питера с гастролей.

— Чего хотелось бы пожелать себе самому?

— Себе хотелось бы пожелать творческих успехов, побольше песен, побольше новой аудитории, и успеть максимально реализоваться в творчестве.

— Кому-нибудь хочешь сказать спасибо?

— Моим хорошим друзьям и бескорыстным помощникам Александру Ивановичу Тарасенко и Алексею Олеговичу Цинговатову. Без их участия не было бы моего творчества.

Tweet

---

Комментарии

12.03.2010 17:22 АХМАДИЕВА Катя [Katyushka-88@mail.ru]

Какой же ты МОЛОДЕЦ, только НЕБЛАГОДАРНЫЙ...

12.03.2010 17:40 АХМАДИЕВА Катя [Katyushka-88@mail.ru]

И ВРЕШЬ МНОГО!!!!

12.03.2010 23:43 Юрий [kyk56@kykota.ru]

Ништяк песни!

16.01.2011 12:56 Romanoff [Romanoff1961@gmail.com]

Катя, ты наверное имеешь какое-то отношение к Марату Ахмадиеву, с которым Южный начинал и для которого Марат писал большинство песен.

09.01.2012 22:40 валерий [valeserov@yandex.ru]

я не поклонник "босяцской песни",а вот альбом "Босанова-11"явился открытием современного шансона."Устало сердце"- за исполнение большое спасибо.

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 6738