Александр МАРШАЛ: "Только в России я могу петь что хочу..."

— Александр, вы родились летом 1957 года в Краснодаре, а свой первый сольный концерт дали (кстати, в Краснодаре же) 42 (!) года спустя. Между тем все это время вы занимались музыкой, играли и пели в разных командах. Отчего же так не спешили с сольной карьерой?

— Все началось нечаянно и случайно, а росло как снежный ком. В середине 90-х мы с группой «Парк Горького» приехали в Россию из США, и один мой знакомый сказал: «Я написал песню и хотел бы, чтобы ты записал ее!» Я удивился: «Ты с ума сошел, я на русском-то уже десять лет не пел!»

Потом появилось еще несколько песен, потихоньку набрались на пластинку, стали возникать предложения поехать на гастроли. Но я еще долго думал, что "Парк Горького" — мой последний проект. Короче, никаких особых усилий не прикладывал, что вот, мол, нужно засветиться: то есть дать кому-то прилюдно по морде, сокрушить мебель в номере отеля, выбросить в окно плазменный телевизор. Я не менял наряды, не менял ориентацию. Просто записывался, пел и ездил на гастроли. И вот доездился до того, что минувшим летом три раза бороздил просторы Кавказского побережья, хотя у некоторых артистов там и одни гастроли сгорели.

— Чем вы объясняете свой плавный взлет?

— Мы с ребятами играем вживую, в группе — суперпрофессионалъные музыканты, особое внимание уделяем текстам, стараемся, чтобы зрители на наших шоу хоть немножко думали... Это не "грузилово", как говорилось раньше в музыкантских кругах... Я, как и миллионы людей, был потрясен, когда увидел самолет, врезающийся в здание Всемирного торгового центра, мимо которого я ездил по нескольку раз на дню. Кстати, в девять утра там обычно большие пробки, и представляю, сколько стиснутых людей в своих автомобилях стояло внизу, когда на них рушились небоскребы.

Мне кажется, не петь об этом, не говорить — все равно что жить в лесу...

— Недавно в одной из газет довелось прочесть, что Маршал сегодня претендует ни больше ни меньше как на то, чтобы заменить Игоря Талькова, умевшего объединить и патриотизм, и социальность.

— А чем плох этот пример для подражания? Тальков — один из исполнителей, который заслужил мое внимание, когда в 90-х я впервые вернулся из Америки в Россию. Игоря уже не было в живых, я раньше знал его лишь по "Чистым прудам", а посмотрев по видео его последние концерты, был потрясен, как он резко вырос, какие глобальные темы не боялся поднимать.

Я без всякого пафоса считаю, что Россия — такая страна, которую нужно прежде всего любить. Нельзя, конечно, петь только об этом. Но как без любви? Я, поездивший по белу свету, мир повидавший, люблю свою страну.

— Не боитесь после гастролей по заокеанским знаменитым городам попасть в российскую тмутаракань?

— Я прекрасно понимаю, что Москва и Санкт-Петербург — это отдельные государства в нашем государстве, но в любой точке России сейчас у меня находятся благодарные зрители, и это искупает всяческие гастрольные неудобства. После недавних двух концертов в Питере мы полетели в Сургут, причем повезли с собой всю груду аппаратуры, светотехники, декораций, не делая различия между столичным и провинциальным зрителем. Кстати, понятия "столица" и "провинция" в современном мире если и сохранились, то ярче всего — в России. В мире давно стерты подобные грани и условности.

— Вы несколько лет провели вдали от Родины. Легко было обзаводиться новыми американскими подружками?

— Там очень сложно познакомиться с девушкой в магазине, на улице... Со мной, правда, была несколько другая ситуация, потому что ролики "Парка Горького" тогда часто крутили по ТВ, и мое лицо в какой-то момент стало узнаваемым. А так, если простой человек подойдет с мыслью познакомиться, то в лучшем случае девушка просто отойдет в сторону, а вполне вероятно — скажет в довольно резкой форме, что думает о незваном ухажере. Там вообще более скрытные отношения между людьми. Американская улыбка — это всего лишь маска.

— К тому же на Западе нашим мужчинам и смотреть-то особо не на кого: женщины явно проигрывают нашим!

— К Лос-Анджелесу, где мы в основном жили, это не относится. Все красотки мира стремятся правдами и неправдами попасть в Голливуд, где могут одним махом решить все свои проблемы, обеспечить себе и славу, и материальный достаток на всю оставшуюся жизнь. В Лос-Анджелесе множество очень красивых официанток, горничных, продавщиц, съехавшихся со всего мира и мечтающих только об одном: что какой-то режиссер заглянет и остановит свой взгляд именно на ней...

— Но вы, Саша, выбрали невесту не в Калифорнии, а в Петербурге...

— Наташа устраивает меня во всех отношениях. Это не первый мой брак, так что теперь особенно берегу, чту, уважаю наш союз. Нашему сыну Артему четыре года... А познакомились мы действительно в Питере двенадцать лет назад за кулисами, на совместном концерте легендарной группы "Скорпионз" и "Парка Горького". Наташа заканчивала Институт культуры. Она тогда была замужем, а я — женат. Мимолетное знакомство, а в душе какой-то след остался. Через несколько лет, вновь приехав в Россию, я совершенно случайно встретил ее в клубе в Москве. Сразу узнал! Оказалось, она уже разведена, и я к тому времени развелся. С тех пор мы не расстаемся.

— На Западе вы наверняка перезнакомились, побывали в одних компаниях, на одних фестивалях, тусовках с разными звездами. Кто из них произвел на вас сильное впечатление?

— Из мужчин, пожалуй, Роберт Де Ниро, потрясающий человек, яркий актер. Из прекрасного пола — Ким Бе-синджер, Деми Мур... Я с ними знаком, бывал в компаниях...

— А из звезд рок-н-ролла?

— Очень яркое впечатление оставили все ребята из хард-роковой группы "Мотли Крю" (она в конце 80-х выступала в Москве на грандиозном "Фестивале мира" вместе с "Парком Горького", "Бон Джови", Оззи Озборном, "Синдереллой". -Прим. авт.). У меня завязались дружеские отношения с барабанщиком "Мотли Крю" Томми Ли — тем самым, что отсидел в тюрьме за избиение тогдашней своей знаменитой супруги — актрисы и фотомодели Памелы Андерсон. Вот уж кто сексуален, так это Томми! Вообще ребята из "Мотли Крю" — хулиганы по жизни. Не то чтобы притворяются, нарабатывают имидж, а такие вот есть по жизни.

В Ванкувере мы записывали пластинку в одно время, что и "Мотли Крю", в одной студии. В фойе болтали, выпивали, общались (причем стеклянная дверь выходила на улицу и прохожие могли наблюдать за нами!).

— Вы из семьи военного. Говорят, ваш отец был маршалом...

— Мой отец — военный летчик. Я, можно сказать, вырос в военном городке среди самолетов... И даже окончил два курса Ставропольского высшего командного училища войск ПВО по специальности летчик-перехватчик. Потом ушел в музыку, "прихватив" псевдоним — Маршал. И сейчас при первой возможности летаю. На аэродроме Мячково работают мои друзья-летчики, к которым частенько приезжаю полетать. Кстати, именно на этом аэродроме снимался мой клип "Небо", в котором я сам летал на штурмовике-истребителе П-29.

— Кто лучше летает — Леонид Якубович или вы?

— Якубович летает намного круче меня. Он, считай, профессионал. Я ему пару раз задал какие-то неразрешимые для меня профессиональные вопросы, так он в два счета ответил, подсказал, посоветовал: "Это делается так-то и так-то!"

— Такие полеты — дорогое удовольствие?

— Один вылет на реактивном Л-39 чешского производства обходится долларов в триста. Прогулка на винтовом самолете — чуть подешевле.

— А если поднатужиться да и купить свой самолетик? Пусть не новый...

— Поднатужиться-то можно. Но очень дорого придется платить за стоянку на аэродроме. Если, конечно, не хранить самолет на своей даче (улыбается).

— Вы как-то сказали, что из-за авиации могли потерять голову...

— Я обожаю спортивное пилотирование. Это отдельная история: за рулем управлять автомобилем, за штурвалом — самолетом. Отдельный кайф, который не понять, не испытав самому. Но так же, как, сидя рядом с водителем, любой опытный автомобилист стучит ногами в пол, сопоставляя его движения с возможными своими, — так же я теперь летаю на "тушках" и Илах в качестве пассажира. Раньше втягивал голову в плечи, когда мы взлетали и садились, зная, что это самые опасные моменты, но сейчас выясняется, что, оказывается, тебя могут еще и в воздухе сшибить. Это настолько дико и страшно...

— Ваш новый клип "Кто мы?"лишний раз показал, что Маршала тянет к глобальным темам.

— Как раз в те сентябрьские дни, когда самолеты атаковали небоскребы, мы монтировали клип на песню "Кто мы?". Там много хроники, и у нас был порыв включить еще и кадры из Нью-Йорка. Но побоялись намека на спекуляцию.

Для съемки ролика "Кто мы?" было выбрано необычное место на крыше одного из старинных домов на Сретенском бульваре, в бывшей мастерской известного художника Ильи Кабакова. По сюжету я нахожу в тайнике уникальную кинохронику с кадрами судьбоносных страниц истории России XX века. Вместе с обитателем загадочной мастерской, древним старцем, очевидцем многих этих событий, мы пробуем разобраться в нашей истории и понять, кто мы, русские люди. В клипе используются уникальные кадры кинохроники революции и Великой Отечественной. Съемки продолжались всю ночь, а под утро на площадке случилось ЧП — камин раскалился до такой степени, что стал причиной пожара, который чуть не спалил и мастерскую, и сам дом.

— Ваш бывший партнер по "Парку Горького" Николай Носков поет: "Я немодный". А вы, Александр, следите за модой, за имиджем?

— У нас в "Парке Горького" был с этим перебор. Американские менеджеры заставляли подклеивать волосы-косички, петь определенные тексты, которые были близки американской молодежи, но не нам... Много было таких имиджевых штучек, с которыми мы не были согласны, но только и слышали: "Вы подписали контракт, будьте добры делать так, как вам говорят". Иначе — ударят долларом!

И вот сейчас наконец я могу делать то, что хочу, петь что хочу.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 7702