На Молдаванке музыка играет, 
Кругом веселье пьяное шумит. 
Там в кабаке доходы пропивает 
Пахан одесский Костя-инвалид.

Сидит пахан в отдельном кабинете 
И поит Маньку красненьким вином. 
И, между прочим, держит под прицелом 
Ее вполне приличное лицо.

Он говорит, закуску придвигая, 
Вином и водкой сердце горяча: 
- Послушай девочка, подружка дорогая, 
Мы рухнем здесь без Сеньки-ширмача.
 
Торчит Семен на Беломорканале, 
Таскает тачку, двигает кайлом, 
А фраера тут все богаче стали, 
Так чем их тронуть, как не опытной рукой?!

Езжай, Маруся, милая, дотуда 
И обеспечь фартовому побег. 
И торопись, кудрявая, покуда 
Не запропал нам нужный человек.

Вот Маня едет в поезде почтовом, 
И вот она у лагерных ворот. 
И в это время зорькою бубновой 
Идет веселый лагерный развод.

Канает Сенька в кожаном реглане, 
В военной кепке, яркий блеск сапог,
В руках тримает разные бумаги, 
А на груди - ударника значок!

Ах, здравствуй, Маня, детка дорогая,
Привет Одессе, розовым садам! 
Скажи ворам, что Сенька выростает 
Героем трассы в пламени труда.
 
Еще скажи, он больше не ворует, 
Блатную жизнь навеки завязал. 
Узнал здесь жизню новую, другую 
Которую нам дал канал.

Прощай же, Маня, детка дорогая, 
Одессе-маме передай привет! 
И вот уже Маруся на вокзале 
Берет обратный литерный билет.

На Молдаванке музыка играет, 
Кругом веселье пьяное шумит. 
Там за столом, бокалы наполняя, 
Сидит пахан и мрачно говорит:

- У нас, воров, суровые законы.
И по законам этим мы живем.
И раз наш Сенька честь свою уронил. 
Мы ширмача попробуем пером,

Тут встала Манька, встала и сказала:
- Его не троньте! А иначе заложу!
Я поняла значение канала,
За это Сенькой нашим и горжусь!
 
Тут трое урок вышли из шалмана 
И ставят суку-Маньку под забор. 
- Умри, змея, пока не заложила! 
Подохни, Манька, или я не вор!

А в это время на Беломорканале 
Шпана решила марануть порча. 
И рано утром, зорькою бубновой, 
Не стало больше Сеньки-ширмача.