Я на пристань счастья не попал

Недавно получил любопытное письмо от осужденного Олега Гончарова. Обычно зэки сетуют на свою судьбу, не согласны с приговором, оправдываются, жалуются на тюремное начальство... А этот о себе — несколько строк, а все остальное — о своем товарище Владимире Петрове, который "успешно прошел два отборочных тура Всероссийского конкурса на лучшее исполнение песен среди осужденных "Калина красная" и, вполне вероятно, будет участвовать в финальном концерте в Москве".

Далее автор письма сообщает о Петрове удивительное: "За годы пребывания в местах лишения свободы Володя написал более 300 песен и умудрился, находясь в зоне, выпустить два альбома: "Пристань счастья" и "Зона — сводная сестра", которые разошлись не только по России и странам СНГ, но и продаются в США, Германии, Израиле... "

Недалеко от Чебоксар есть городок Цивильск, на окраине которого находится колония ЮЛ-34/9. Здесь и отбывает наказание самый известный в Чувашии зэк, исполнитель "сентиментального шансона" Владимир Петров. На свидание с ним меня сопровождали зам. начальника республиканского У И На Владислав Никифоров и "хозяин девятки" полковник Виктор Сабинин.

— Вообще-то Петрова у нас чаще называют Волжским. Это его творческий псевдоним, — поясняет начальник колонии. — На обложке кассет с его песнями так и написано: Владимир Волжский. Он ведь местный, родом из Чебоксар, с Волги.

У входа в клуб колонии нас встречал невысокого роста, худощавый, коротко стриженный мужчина средних лет. Представился и, обращаясь к начальству:

— Если не возражаете, хотел бы поговорить с корреспондентом на своем рабочем месте.

Полковники не возражали. "Рабочее место" Петрова-Волжского — маленький закуток за кулисами, в котором мы еле разместились.

Он включил синтезатор, взял гитару:

— Песня называется "Верный друг", вы первые слушатели...

Пальцы в наколках послушно скользили по грифу, и вот зазвучал надтреснутый баритон. Такой голос специалисты считают универсальным для шансона.

Дослушав песню, офицеры оставили нас одних.

— Может, чайку или кофейку? — по-домашнему предложил тюремный бард и, не дожидаясь ответа, стал разливать в кружки черную жидкость. — Если для вас крепко, разбавим кипяточком...

Я отхлебнул из кружки — настоящий чифирь.

— Вообще-то музыкой занимаюсь, можно сказать, всю жизнь, с детства. А родился я здесь, в Чебоксарах, в шестьдесят первом, 28 мая сорок два годика стукнет, — откликнулся Владимир на просьбу рассказать о своей "музыкальной биографии". — В середине 60-х началось повальное увлечение гитарой. Многие пытались подражать Владимиру Семеновичу Высоцкому, пели его песни.

— Когда я пошел в школу, отец подарил мне гитару. Как сейчас помню, стоила она семь с половиной рублей. Первые аккорды научили брать во дворе, потом занимался по самоучителю. Ну а за долгие годы в колониях (смеется) довел свою игру до совершенства...

— За словами "долгие годы", наверное, стоит конкретный срок. Можете его назвать?

— А может, лучше о музыке продолжим? Впрочем, мне скрывать нечего, да и куда тут скроешь? Я многократно судим. Общий "стаж" пребывания в местах лишения свободы — 23 года. Прошел более сорока СИЗО, тюрем, колоний. Общался с разными людьми, от дворника до министра. На пресненской пересылке в Москве сидел с Мишей Звездинским. В Свердловске довелось встретиться с Сашей Новиковым. Потом он уехал досиживать на Ивдель, а меня угнали в Соликамский "Белый лебедь". Кстати, довелось там побывать дважды, чего никому не желаю. ("Белым лебедем" зэки прозвали первую в России колонию, оборудованную помещениями камерного типа. По "особой методике" там "развенчивали" воров в законе, авторитетов преступного мира. — Прим. авт.). Только не подумайте, что перед вами сидит убийца или разбойник. Нет на мне крови...

— С чего же началось ваше хождение по зонам?

— Первый раз мне дали срок за то, что с приятелем "угнали" два велосипеда. Покатались и вернули на место. Не думал я, что это обернется тюрьмой. Ошибся. Был показательный суд, и я, 15-летний пацан, загремел в зону на 2 года. Прежде чем попасть в Соколовскую ВТК, что в Тамбовской области, меня провезли по этапу вместе со взрослыми через 8 тюрем. Казанскую, Ульяновскую, Сызранскую, Саратовскую, Кирсановскую... Я, как промокашка, впитывал тюремную науку, уголовные нравы... Все это тяжело вспоминать.

— А что же мешало после первой отсидки задержаться на свободе?

— Знаете такую поговорку: "Простота — хуже воровства"? Это про меня. Друзья, компании всякие. Но после третьей ходки "по мелочевке" решил твердо завязать.

С 1988 по 1992 год, наверное, самый счастливый отрезок в моей жизни. К тому времени заочно окончил Московский университет народного творчества, эстрадный факультет по классу гитары. Переехал в Медынь Калужской области. Работал худруком ДК мебельной фабрики. Вел кружок художественной самодеятельности в местной школе. По вечерам выступал в местном ресторане. Женился, родилась дочь, получил двухкомнатную квартиру. Короче, все было о'кей... И черт дернул меня поехать в отпуск на родину, в Чебоксары. А там не смог отказать приятелям, укрыл ворованное ими в своей квартире. "Услуга" вышла боком: сел по статье "хранение и сбыт краденого". И стал рецидивистом...

— Связи с семьей сохранились?

— У меня нет семьи — распалась. Знаю, что дочь учится в Тимирязевской академии... Это больная тема. Иногда я касаюсь ее в своих песнях. Вот лишь несколько строк из "Пристани счастья":
Вспоминаю счастливые дни,
Вспоминаю безумные ночи,
Твои милые темные очи,
Удивительны были они...
Мы встречались с тобой на закате,
Убегая от всех на затон,
Нам казалось безоблачным счастье,
Все куда-то ушло, словно сон...

— И давно сочиняете стихи?

— Пробовал писать и перекладывать на музыку, когда играл и пел в ресторане. А серьезно увлекся в новочебоксарской колонии # 6. Там в ансамбле играл на бас-гитаре профессиональный музыкант Слава Шорник. Он-то меня и "расколол" — догадался, что песни, которые я пою, написаны в одной манере, одним человеком. До этого я стеснялся кому-либо говорить о своем "хобби". Три года назад с помощью японского цифрового синтезатора и компьютера я записал свой первый альбом. Конечно, если бы не знакомый осужденный — хакер, у меня ничего бы и не вышло. Так вот в 2000 году я получил отпуски поехал в Москву. Знакомые вывели меня на Михаила Танича и его группу "Лесоповал". Даже нашли мне продюсера, который одобрил материал. Но все уперлось в деньги. Я готов был продать чебоксарскую квартиру, но мне дали в долг 25 тысяч рублей. Запустили первый тираж. Я никаких договоров не заключал, никаких гонораров за первый альбом не получил. И второй альбом не принес мне материальных благ. За то, что меня "раскручивает" какая-то радиостанция, транслируя песни Владимира Волжского, мне в качестве вознаграждения дали... тысячу рублей.

— Сколько всего вы написали песен?

— Где-то около трехсот. Я их определяю как сентиментальный шансон. Есть еще тюремный, блатной шансон, но это не мой стиль.

— Как к вам относятся сотрудники колонии, осужденные?

— Хорошо. Администрация не препятствует моему увлечению и даже поощряет. А многие осужденные имеют кассеты с моими песнями, ждут моих выступлений в клубе. Мне это очень приятно. Нынешняя зона — таланту не помеха (смеется). Скажу больше: на свободе я вряд ли добился бы таких творческих результатов...

— Не слишком ли велика цена этих "результатов"? Ведь, как ни крути, они не стоят того, чтобы полжизни провести за решеткой. Неужели не жалеете, что судьба так сурово обошлась с вами?

— Жалеть о прожитом — пустое занятие. Ко всему человек привыкает. О'Генри, был такой американский писатель, слыхали? Так вот, он тоже сидел, в тюрьме написал много хороших вещей, и ничего — стал прекрасным литератором. Я в своем деле типа О'Генри, только районного масштаба. А вообще, чтобы до конца понять меня, надо послушать мои песни...

Мне показалось, что Володя здесь слегка рисовался. А вот что скрывается за этой бравадой, можно лишь догадываться. В некоторых его песнях нет-нет да и проскальзывают нотки разочарования, сожаления об ошибках молодости:

Я на пристань счастья не попал,
Жизнь с колодой карт перемешал,
Только в карты что-то не везет,
Козырная стира не идет...

— Какие планы на будущее строите?

— Через какое-то время для человека, попавшего в зону, жизнь как бы останавливается. То есть отстает от той, что кипит на свободе... "Это моя последняя ходка", — говорю я сам себе. Ни начальству, ни вам — себе. По натуре я трудоголик — не сгину. Кроме исполнения своих песен, хорошо владею многими специальностями: моторист 5-го разряда, наладчик швейных машин. Зона многому научила, не сгину. А еще хочу обзавестись семьей. Как вы думаете, не поздно в сорок с "хвостиком"?...

На прощание Володя Волжский взял гитару:
Вереницей годы пролетят,
Уходя в безоблачные дали,
Я оставлю наследство в стихах,
Чтобы в песнях они прозвучали.
Не бегите так быстро, прошу вас,
Я еще не сказал, что хотел,
Я еще не допел свои песни,
Я еще долюбить не успел...

Петрову-Волжскому еще 3 года отбывать наказание. Скорее всего, он будет участником финального концерта песенного конкурса среди осужденных "Калина красная". Кстати, об этом конкурсе он узнал из "Труда". Победители этого беспрецедентного песенного состязания получат дипломы, ценные подарки... А те из осужденных тюремных бардов, кто не совершил тяжких преступлений и не представляет социальной опасности, будут отпущены на волю прямо из концертного зала. Владимир Петров-Волжский вполне может попасть в категорию последних. Так что удачи тебе, "сентиментальный шансонье", и пусть вторая половина твоей непутевой жизни пройдет на воле.

Комментарии

Оставьте ваше мнение