Почему человек золотой?

Он вдохновил Высоцкого на слова «Спасибо, что живой»

Очень люблю творчество Владимира Высоцкого, знаю его песни, много о нём читал. У него было немного настоящих друзей, и среди них, слышал, даже один советский миллионер. Кто он?
Е. Иванов, Керчь

За его морщинами уже не видны шрамы. Но спрессованные костяшки пальцев говорят сами за себя: жизнь он отстоял в бою. В бою с продавшимися администрации лагеря зэками со спрятанным ножом в рукаве телогрейки; с советской системой, наложившей лапу на дело его, «легального советского миллионера», жизни; с судьбой, возносившей на гребень и ронявшей на самое дно.

Об этом всём спел Владимир Высоцкий. Друг, с которым Вадим Туманов, бывший лагерник и известнейший золотодобытчик страны, провел последним день поэта на земле, за фобом которого шёл — и в голове звучали слова из песни по его, тумановскому, житью-бытью: «И, улыбаясь, мне ломали крылья, / Мой хрип порой похожим был на вой, /Ия немел от боли и бессилья / Илишь шептал: «Спасибо, что живой».

... Мальчишкой он свято верил, что живёт в лучшей стране мира. Боксёр, в 16 лет зачисленный в сборную Тихоокеанского флота, потом 20-летний штурман, ходивший в загранплавания. Мечта стать капитаном, первая любовь, друзья-моряки, лучший во Владивостоке ресторан «Золотой Рог» — он будет вспоминать всё это в обшитой стальными листами камере штрафного лагеря «Широкий», сам себе уже не веря, что когда-то была иная жизнь...

Его посадили по 58-й, политической, как потом скажет сам Туманов, «за любовь к Сергею Есенину». Любить надо было — Маяковского...

Шёл 49-й год. Колымские лагеря сотрясала война между сотрудничающими с администрацией зэками и «честными» ворами. Умирали каждый день. На штрафняке «Случайном» трупы зимой складывали в одном крыле больницы — набивали до отказа стоймя, некоторых — вниз головой. А заключённый Туманов — низкорослый, с прошибающим насквозь кладку печи кулаком — даже в лагере, как мантру, повторял: «Каким бы великим ни был человек, если в нём нет доброты, он — неполноценен».

В 2014 г., когда я после долгих уговоров всё-таки напрошусь на интервью, он скажет мне то же самое. Добавит: «Мы с Вовкой в этом, про доброту, были схожи во мнениях». Вовка для него — Владимир Высоцкий.

Его, Вадима Туманова, знала вся Колыма. И вся Колыма — уважала. Отсидел 8 лет. Совершил 8 побегов: задушенная в самом начале попытка на корабле «Феликс Дзержинский», перевозившем несколько тысяч человек с материка к местам заключения; бегство через вырезанную в полу набиравшего ход поезда дыру, ещё несколько... «Был побег на рывок — наглый, глупый, дневной», споёт потом друг-поэт.

ЗАЧЕМ АРТИСТ ЛЕТАЛ НА ПРИИСКИ?

«Про всё писать — не выдержит бумага,/Всё — в прошлом, ну а прошлое — быльё и трын-трава, -/Не раз нам кости перемыла драга — / В нас, значит, было золото, братва!» Драгой заключённые перерабатывали золотосодержащую породу. Многие остались в той вечной мерзлоте, истлевшими скелетами, жизнями, обменянными на колымское золото, которое стало для самого Туманова единственным шансом на освобождение: срок висел 25 лет. Золото — и труд. До седьмого пота, надрывая душу, не чувствуя под собою ног. Ещё заключённым, Туманов получал больше начальника «Дальстроя», да и вся бригада зарабатывала неплохо. Золото не отпустило его на свободу — даже после того, как комиссия Президиума Верховного Совета пересмотрела в райцентре Сусуман дело заключённого Туманова.

После освобождения он организовал полтора десятка самых крупных в Союзе старательских артелей, прообразов будущих кооперативов, которые добыли стране 500 т золота! Равных им по производительности труда — в разы опережали темпы советских производств! — и уровню комфорта в Союзе не было. На базах — бассейны, общежития с каминами, повара из лучших московских ресторанов... Артельщики зарабатывали порядка 2 тыс. в месяц — при инженерском окладе в 120 руб. Тумановская зарплата — в два раза больше!

Ему этого не простили. На его последнее детище, артель «Печора», в 87-м г. спускают следователей Генпрокуратуры СССР и газету «Социндустрия».

«Меня расписали так, что казалось, хуже меня только африканский людоед Бокасса. В лагерях — да, было страшно. Но после того, что написала «Социндустрия», было ещё страшнее».

Об этом друг-поэт спеть уже не мог.

Туманов пишет о последних годах Высоцкого (с которым, после того как знакомый режиссёр представил их друг другу в одном московском ресторане, они стали друзьями, не спали вместе ночей, любили и ненавидели одно и то же, спорили взахлёб) в своей книге «Всё потерять — и вновь начать с мечты»: «Однажды, это было в 1979 году, оставшись со мной наедине, находясь в глубокой депрессии, он сказал: «Вадим, я хочу тебе признаться. Мне страшно. Я боюсь, что не смогу справиться с собой». У него в глазах стояли слёзы. И мне самому стало страшно...». До разгрома артели Высоцкий бывал у друга на Ленских приисках в Бодайбо. Пел для рабочих и потом о них же, тесно сидящих перед импровизированной сценой в своих ватниках, многих — бывших сидельцев, про которых скажет: «Лица у них рогожные, а души — шёлковые». В вертолёте, перелетая с одного месторождения на другое, отвернувшись к иллюминатору, быстро настрочит «Про речку Вачу и попутчицу Валю». На обратном пути в Москву Туманов и Высоцкий сойдут на пару минут на станции Зима, чтобы сделать памятное фото для рождённого здесь Евгения Евтушенко, и родится песня... До разгрома артели «Печора», срубившего под корень дело жизни друга, Высоцкий не дожил.

А КТО ТОГДА ЛЕГЕНДА?

«Сейчас могу сказать: меня не обманула только любовь», — напишет Вадим Туманов на последней странице своей автобиографической книги. Римма.

На карнавал 56-го Нового года знаменитого на всю Колыму Вадима Туманова (судимость ещё не снята, живёт на поселении, но золото уже добывает ударными темпами) в центральный клуб райцентра Сусуман собирали всем прииском: кто костюм, кто ботинки. Он долго хотел подойти к самой красивой девушке, и всё время его опережали... (Высоцкий после этого рассказа напишет «Белый вальс»). Через несколько дней Римме, секретарю комсомольской организации, сказали, с каким огнём она играет. И она продолжит играть. Вскоре Туманова освободят — со снятием судимости. У них родится сын. Потом из-за проблем с лёгкими Римма переедет на родину, в Пятигорск, будет работать там диктором на телевидении, и Туманов, руководя своим артелями по всей стране, будет практически жить в самолётах, разрываясь между Кавказом и Охотским морем, Колымой...

«После той статьи в «Социндустрии» Римме с работы пришлось уйти и даже уехать из города. Она так сильно это переживала, что сердце совсем ослабло: нервное потрясение и два инфаркта в один год! Шесть лет назад она ушла от меня навсегда...»

Вадим Иванович показывает г, на Риммин чёрно-белый портрет на трюмо — и её иконы на стене. Она верила — он нет. Но рука не поднялась снять иконы после её смерти. В первые месяцы он ездил на кладбище к жене каждый день — водители даже у пытались его отговаривать: «Так нельзя, Вадим Иванович». Он только кивал: «Трогай!» Туманов просит включить кассету, на которой Высоцкий посвящает Римме песню, кассету, где звучат голос друга и имя жены, не V помощник Саша Демидов качает головой: «Если сейчас ещё и это, нам никакого валокордина на сегодня не хватит...»

Ему 87. Уже не видны за морщинами шрамы. Он ненавидит слово «легенда», которое 1> так ему идёт. Знамя колымских лагерей, горнопромышленник-первопроходец, друг великого поэта. Золотой человек. Спасибо, что живой.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 8806