«Я без гитары, петь я сегодня не буду»

В день памяти Владимира Высоцкого «НВ» публикует воспоминания очевидцев о двух его выступлениях в Ташкенте

Педагог и искусствовед Альбина Маркевич — настоящий подвижник. Она в родном Ташкенте создала Музей Сергея Есенина, а при нём — клуб-музей Анны Ахматовой «Мангалочий дворик» и Клуб поэзии, театра и музыки имени Владимира Высоцкого. Альбина Витольдовна вспоминает о выступлении Высоцкого в 1973-м в Ташкентском государственном театрально-художественном институте им. А.Н. Островского, где она в то время работала преподавателем.

«Высоцкий, пой! Ну хоть одну песню!»

О Театре на Таганке я слышала много, но, чтобы попасть на их спектакли, нам, ташкентцам, надо было ехать в Москву, а это не ближний свет. И вдруг! Легендарный театр приезжает на гастроли в Ташкент! Администрация нашего института постоянно приглашала на творческие встречи заезжих знаменитостей. В ректорате работал Хамид Абдуллаев, в театральной среде человек известный, поэтому, когда таганцы приехали, к его пожеланию пригласить их выступить в нашем институте прислушались, да и артисты не были против встретиться с педагогами и студентами творческого вуза. Набежали, конечно, и знакомые педагогов, и родители студентов. Зал институтского учебного театра битком забили, только в первом ряду мест десять, наверное, было забронировано для педагогов, которые во главе с Хамидом Абдуллаевичем у входа ждали актёров.

Ждали мы их минут сорок, не меньше, если не час. Секретарь дважды куда-то звонила и нам докладывала: «Они задерживаются... вот уже выехали...» Наконец подъехали. Первым из машины вышел Юрий Петрович Любимов, потом длиннющий Борис Хмельницкий, за ним тоже немаленький Вениамин Смехов. А между этих двух больших мужиков — Владимир Семёнович. И потом посыпались: Васильев, Золотухин... Поздоровались, извинились за опоздание. Хамид Абдуллаевич пошёл, естественно, с Любимовым, завуч пошёл с директором таганского театра Дупаком.

Мне «достался» Высоцкий, чего я не ожидала, и, конечно, была немножко напряжена. Когда проходили мимо библиотеки, Владимир спрашивает: «Много куёте гениев?» Я говорю: «Через одного». Он так озорно на меня посмотрел: «А чего же нам делать?» Я ему: «Вам это не угрожает». Он улыбнулся и сказал: «Спасибо и на этом».

Напряжения моего словно и не бывало, напротив, появилось ощущение, будто мы сто лет знакомы. Да, пока мы шли, я обратила внимание, как он одет. Как денди! На нём всё сидело ладненько. Гладко выбрит был, и от него исходил удивительный запах парфюма, французского наверное, такой аромат обвораживающий!

Проводила Владимира до ступенек на сцену, он поднялся, присоединившись к остальным, а я прошла в зал и села в первом ряду.

Студенты из нескольких столов на сцене составили один длинный. Артисты расположились так: Золотухин, с другого Хмельницкий, между ними Высоцкий и в самом центре, естественно, Любимов, рядом с ним Дупак.

Хамид Абдуллаевич с Любимовым вышли на аванс— цену, раздались аплодисменты. Хамид Абдуллаевич сказал, что вот сегодня замечательное событие — у нас в гостях Московский театр на Таганке, после чего Юрий Петрович стал рассказывать о жизни театра, о том, как им трудно, как возрождаются спектакли. Сказал, что, зная, что едут в Ташкент, куда приезжал, создавая свою поэму «Пугачёв»,

Есенин в 1921 году, они решили восстановить уже несколько лет не шедший спектакль и привезти его к нам.

Потом пошли вопросы, реплики. Смехов какой-то колючий вопрос Любимову задал, а Высоцкий повернулся к нему и «принял удар» на себя. И от Дупака Любимова «защитил». Так это было разыграно хорошо, с юмором. Мы поняли, что Любимов и Высоцкий — это если не братство, то какой-то союз.

Потом начались творческие выступления. Анатолий Васильев очень хорошо пел, рассказывал что-то Хмельницкий, Смехов шутил. Затем выскочил Золотухин, спел акапельно свои коронные песни и вдруг заявил: «Скорее бы всё это кончилось! Хочу к любимой жене, ой как я хочу к жене!» Так прямо в зал и сказал. Ну, все засмеялись, зааплодировали.

Все, конечно, ждали, когда же выступит Высоцкий. И тут только я заметила: а Высоцкий-то без гитары! Владимир встал, поклонился под бурные аплодисменты, а ему со всех сторон наши резвые студенты кричат:

«Высоцкий, пой! Ну хоть одну песню!» Он руку поднял: «Вы же видите, я без гитары, петь я сегодня не буду. Но! Этой ночью в гостиничном номере я закончил стихотворение, называется оно «Памятник». Все зааплодировали: ну «Памятник» так «Памятник». И Высоцкий стал читать: «Я при жизни был рослым и стройным...»

Стихотворение потрясающее, но потрясающим было и то, как он читал! Читал так, что меня до сих пор пробирает дрожь. Высоцкий закончил. В зале — тишина! Мы все так были потрясены, что руки не поднимались на аплодисменты. Володя на нас смотрит как-то растерянно, потом резко оглядывается на Любимова и опять в зал (не приняли, или боятся, или... что случилось?), вот тогда зал — как грохнет! Первые ряды, где педагоги, встали, потом и верхотура поднялась. Минут пятнадцать, непрерывно, аплодировали. Он плечами как— то так повёл, тоже, наверное, дрожь пробрала — уж очень потрясающей была реакция на то, что и как он прочитал. Когда аплодисменты стали стихать, Высоцкий только и сказал: «Спасибо». И сел на своё место.

Потом Хамид Абдуллаевич какие-то благодарственные слова говорил, что-то рассказывал об актёрах — наших выпускниках, а среди них — Владимир Рецептер, Леонид Броневой, Роман Ткачук, друг Высоцкого режиссёр Георгий Юнгвальд— Хилькевич. Но после «Памятника» Высоцкого это как-то не воспринималось.

После концерта артистов пригласили в гости к кому-то из администрации, и они быстро уехали.

Знаю, что Высоцкий потом ещё приезжал в Ташкент, пел во Дворце спорта «Юбилейный» и во Дворце культуры ТТЗ — Ташкентского тракторного завода, встречался там с рабочими. Это было незадолго до его смерти, году в 1977-м — 1979-м. Символично, что несколько лет спустя в память об этом событии клуб имени Высоцкого обосновался во Дворце культуры тракторного завода.

«Высоцкий — это всего понемножку...»

...Году в 1985-м, уже не один раз побывав в Москве на Ваганьковском кладбище, прихожу к мысли: такого не может быть, чтобы в ташкентском Музее Есенина не было памяти о Высоцком! Ташкент, Высоцкий, Есенин и «Пугачёв» — всё взаимосвязано. Я выдвинула предложение в министерстве культуры Узбекистана, и мы создали клуб имени Высоцкого, в который я пригласила Игоря Буйнова, есть у нас такой, геодезист по специальности, неистово любящий Высоцкого, знает он его от первого до последнего слова. С особым пристрастием Игорь читал те стихи, где политика. Я его урезонивала: зачем вызывать огонь на себя, если хочешь, чтобы клуб был? Он стал первым председателем клуба имени Высоцкого.

В очередной раз, будучи в Москве, я познакомилась с Ниной Максимовной, мамой Владимира Высоцкого. Три с половиной часа мы с ней разговаривали, чаёк пили, прошлась я по всем комнатам, по всем уголкам его квартиры.

Написали мы письмо Юрию Петровичу Любимову с просьбой о передаче ташкентскому музею Есенина материалов, связанных с постановкой в Театре на Таганке «Пугачёва».

Ещё съездила в Москву — на Таганке Любимова не было, встретилась с Николаем Лукьяновичем Дупаком, попросила разрешения сфотографировать для нашего клуба афишу и переснять фото разных сцен с участием Высоцкого, исполняющего роль Хлопуши. Экспозиция расширялась: письмо матери Высоцкого, документ о присвоении одной из малых планет имени Высоцкого, подборка фото, большое количество публикаций о поэте после 1980 года...

И вдруг — комиссия из Москвы! Появляется такая вальяжная и важная дама. По Есенину: «Да, да, да...» На всё, что показываем, только «да, да». Подошла к выставке-экспозиции, посвящённой Высоцкому: «А это зачем здесь?» (Между прочим, уже 1985 год был!). Я говорю: «Как зачем? Один великий поэт, и другой великий...» Она: «Ну какой он великий?! Высоцкий — это всего понемножку. Да, он неплохой актёр, он неплохой певец, он неплохой артист кино, а в целом — кто он, собственно, такой?» А мне сопровождающий из узбекского министерства нашёптывает: «Не спорьте, этот человек из самой Москвы приехал». Но я с ней всё же осмелилась поспорить. Она говорит: «Ну ладно, на ваше усмотрение». С этим и ушла, видимо, кому-то что-то выговаривать. А мне всегда было наплевать на всякое начальство.

Когда мы открыли клуб-музей Анны Ахматовой «Мангалочий дворик» (она провела в Ташкенте эвакуационные годы: с 1941-го по май 1944-го), потихоньку стали собирать материал по теме «Ахматова — Высоцкий». Оказалось, один из наших поэтов оставил воспоминание о посещении Владимиром Анны Андреевны в Комарово. Как он там робел, как он стеснялся! Потом попросил разрешения спеть ей. Ахматова сказала: «Я не люблю, когда поэзия звучит со стадионов, на больших огромных площадях, поэзия дело интимное». Высоцкий сказал: «Я тоже не люблю». Но был всё-таки смущён, потому что в то время он уже пытался выступать в больших залах — это был 1965-й — начало 1966 года.

Так, в нашем Музее имени Сергея Есенина хранится память о великих русских поэтах Есенине, Ахматовой и Высоцком, побывавших на ташкентской земле и оставивших здесь неизгладимый след.

«Разбудите за пять минут до концерта»

Анатолий Управителев, бывший заместитель директора Дворца культуры Ташкентского тракторного завода с 1977 по 1999 год:

— ...По-моему, это была Ирина Хилкова, основатель бардовского движения в Ташкенте, как-то она говорит: «Толик, хочешь, окажу любезность, дам тебе два концерта Высоцкого?»

Естественно, я с радостью согласился. И она договорилась, чтобы Владимир Семёнович выступил у нас на заводе с двумя концертами в один день, в 10.00 и 12.00 утра.

Помню, концерт мы назначили на субботу, а её сделали рабочим днём!

За неделю предупредили рабочих, что концерт Высоцкого будет проходить на сцене нашего Дворца культуры. Билеты не продавались, просто раздали пригласительные. Ползала — наши сотрудники, рабочие, а ползала — городские, приглашённые. То, что Высоцкий у нас выступал бесплатно, это факт, никаких денег ДК ему не платил.

Это было время, когда в партийных кругах его не жаловали. Заходит ко мне парторг и говорит: «Ты что мне срываешь план, кого ты пригласил?!» Возмущался долго, второе выступление снял, а первое после долгих споров мы всё-таки отстояли. Было это незадолго до смерти Владимира Семёновича.

Подготовили зал. Особой аппаратуры ставить не надо было, только два микрофона. Позвонил Никас, грек, он был связан с концертно-гастрольной организацией, привозил коллекти— вы в Ташкент; говорит, рейс очень ранний, Высоцкий уже летит. Шесть утра, жду их на заводе. Подъезжает старая «Волга» — ГАЗ-24, выходят трое: Высоцкий, Никас и ещё кто-то. Высоцкий выглядел очень уставшим. Я ещё тогда подумал: наверное, бешеный гастрольный график, что на нём лица нет, а через четыре часа выступать, как же он выйдет в таком состоянии?..

Идём по фойе, Никас мне говорит: «Дай ему комнату, где поспать». Я говорю, нету, мол. Тогда Владимир Семёнович обращается ко мне: «У вас есть кабинет? Вы туда никого не пускайте, а за пять минут до начала концерта разбудите меня». Тут же в кабинете лёг спать, прямо на столе. Я ему говорю: «Сейчас сбегаю, мягкие стулья соберу, на них ляжете». А он: «Не надо, всё нормально». Подложил под голову две книги и уснул.

Без пяти минут десять я открыл кабинет, Владимир Семёнович пошёл умылся — и передо мной стоял совершенно другой человек. Свежий, отдохнувший.

Народу на концерт пришло так много, яблоку негде было упасть. Вместимость зала 650 мест, но, думаю, зрителей было 800 как минимум. По этому случаю мы открыли даже балкон.

Высоцкий вышел на сцену как будто маг, гипнотизёр, в момент завладел залом. Два часа шёл концерт — он рассказывал, пел, отвечал на записки. Было много интересного, выступление прошло на одном дыхании. Я был поражён энергетикой этого человека! Мощный голос, даже не надо микрофона, красивая, правильная речь, как сейчас говорят, яркая харизматичность. При внешне скромном облике.

Владимир Семёнович предупредил зал, что записывать его не надо, потому что втихаря записывают и по стране расходятся некачественные записи. Но нам разрешил, и радист Дворца культуры, молоденький парнишка Ден, сделал стационарную запись. После отъезда Высоцкого мы слушали её, а где она сейчас, неизвестно. Ден уехал за границу, и связь с ним потеряна.

Концерт прошёл на ура, было море цветов, после выступления около Высоцкого собрались его поклонники с завода — итээровцы и рабочие, подошли коллекционеры, их было очень много, и все просили артиста расписаться на пригласительных билетах. Уехал он на той же затрапезной «Волге». Очень торопился...

Подготовила Виолетта Лаврова, театровед, высоцковед, Воронеж, специально для «НВ»

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 1301