Лесоповалы Михаила Танича

"Я оттрубил шесть лет. На свободу вышел в день смерти Сталина, узнав о которой прослезился. Все плакали. При этом я уже тогда понимал, что это тиран и злодей, ненавидел за то, что он сделал с Россией. Сталин — мой антигерой".

О чем думает, чем живет человек, когда до восьмидесяти ему остается буквально два года? Михаил Исаевич Танич меньше всего похож на персонаж из прошлого, хотя его биография даже в кратком изложении не уместилась бы на газетной странице.

Сколько шлягеров, хитов, народных песен вышли из-под его пера! Столько звезд почитали за честь сотрудничать с Таничем: Пугачева (первая записанная ею песня "Робот" была на стихи М.Т.), Кобзон, Пь— еха, Леонтьев, Долина, Хиль, Понаровская, Скляр, Апина, Киркоров, Антонов, Малинин, Вайкуле и другие.

В юношеские годы поэт прошел суровую школу сталинских лагерей. Потом не слишком любил даже вспоминать об этом периоде, а уж в песнях и вовсе обходил эти проблемы стороной. Но когда Таничу перевалило за шестьдесят и настал момент подводить предварительные итоги, он удивил всех: с юношеским энтузиазмом взялся за лагерную тематику и создал свой проект — группу "Лесоповал", где стал не только поэтом, но и художественным руководителем. И вот уже "Лесоповалу" 10 лет, выпущено 10 альбомов, а Михаил Исаевич не только не охладел к идее группы, но, напротив, называет ее делом своей жизни.

— Вам было уже под семьдесят, когда к вам пришла мысль создать свою группу. С чего начинался "Лесоповал"?

— Сначала рядом со мной появился певец и композитор Сережа Коржуков, но так как одному ему стоять на сцене весь соль— , 'ый концерт было не с руки, то взяли на подмогу двух танцоров. Мы написали пять-шесть песен, научили этих балетных пятишести танцам — помню, они еще никак не могли въехать в новую для себя лагерно-блатную стилистику. Получилась группа, и ей нужно было придумать название. Перебрав несколько десятков вариантов, я остановился на "Лесоповале".

— Какие еще варианты мелькали?

— Вообще поначалу все это называлось "Песни Вовы Мухи, бывшего малолетки". Я не стремился делать группу, писать столько песен. Одно время мне .азалось, что "бывший малолетка" звучит стильно, оригинально, но потом это разонравилось.

"Лесоповал" — куда более емкое, русское название. Недавно сделан фильм о нашей группе, где говорится, что "лес" означает то-то и то-то, а "повал" означает расширенную часть деревянного сруба. Слова "лесоповал", пожалуй, не встретишь ни в одном словаре. Поэтому "лесоповал" на иностранные языки не переводится. В других странах есть рубка леса, лесорубы, но "лесоповал" в значении "лагерь" — знаком только нашему человеку. Название сугубо русское, советское, как и все произведения "Лесоповала".

— Солист плюс два танцора — таким был первый вариант "Лесоповала". Получается, живьем ваша команда в начале своего пути не о играла? о

— Почему?! У нас вскоре появились саксофонист, два клавишника, барабанщик. Классные музыканты, с виду хорошие ребята. Но на поверку все оказа— о лись алкоголиками! Не в силах их g терпеть, я выгнал всех скопом, е Последним прогнал звукорежиссера. Алкоголик-звукорежиссер — это уж слишком. Все катилось под откос, все гибло.

— Почему вы молчите о том, что и Сергей Коржуков был алкоголиком...

— Да нет же, находясь со мной, он не пил.

— Погодите, Михал Исаич! Я прекрасно помню, как после концерта в "Октябрьском" зале, где "Лесоповал" выступал на пару с Александром Градским, ваш ангелоподобный Коржуков в китайском ресторане напился так, что отказался ехать в поезде в Москву (потребовав продолжения банкета!), и ни ваши, ни чьи-то другие уговоры не помогли остановить Сергея...

— Помню этот эпизод — я был тогда в крайне расстроенных чувствах. Но это был, пожалуй, единственный срыв (зато в ресторане, на людях, в присутствии журналистов — вот и пошла молва!). Тем не менее в это время я начал понимать, что ничего из Коржукова уже не выйдет, что он плохо кончит. Я тогда из Питера один на "Красной стреле" уехал...

Но вообще-то я тоже в том эпизоде виноват. По дороге в Питер дал слабину и разрешил Сергею в поезде купить пиво. Он и взял бутылок шесть. На следующий день утроил дозу, вышел на сцену "Октябрьского" (такого зала, перед которым трепещет любая звезда!), перепутал, забыл слова в нескольких песнях, а после концерта совсем поплыл. Но в принципе алкоголь тогда его не увлекал, потому что Сергей уже пристрастился к анаше...

— Выходит, из двух зол вы посчитали алкоголь меньшим?

— Коржуков был пьяницей с детства. Наследственный алкоголик. С пятнадцати лет начал играть в кабаках, где ему подносили, да с такой русской щедростью, что к полуночи его — уже хорошенького! — отвозили на милицейском мотоцикле домой.

Попав в Москву, Сергей перепел в десятках кабаков, и там у него была дурная слава.

— Доводилось читать, что сначала у него были две неудавшиеся попытки самоубийства...

— Даже три. Один раз выскочил с балкона шестого этажа на... пятый. Но все относили на счет пьянства. Отец у него, кажется, тоже покончил с собой, хотя я в точности этого не знаю.

Сергей мог бы прекрасно сыграть Раскольникова — в том смысле, что ему не нужно было ничего играть — он уже был типажным героем Достоевского. Когда показывал песню, всегда сидел опустив глаза — как бы отрешенно ждал, что скажут. Моя жена Лида мне и подсказала: "Попробуй Сережу! Он же в кабаках столько перепел!", и я попробовал, записал с ним песню

"Кликуха", еще какую-то. Оказалось хорошо. Я тогда взялся за это посерьезней, диктовал по телефону ему стихи из Юрмалы (у супругов Танича и Козловой — дом в Юрмале, где они живут по полгода. — Прим. авт.).

Звоню однажды, а Сергей говорит: "Михал Исаич, знаете, у меня сейчас в гостях настоящий вор! Сидим, общаемся, я ему пою". Помню, по телефону я пошутил: "Смотри, чтобы он тебя не обокрал". — "Да нет, — объясняет, — говорю же, мы с гостем душевно сидим, за рюмочкой..." В итоге гость часы украл! Профессионал!

— Коржуков всегда был столь угрюм?

— Стал мрачным с тех пор, как мы запретили ему пить, поставив вопрос ребром. До него дошло, что если напьется, то его карьера закончилась. А у него была крутая карьера: из плохих кабаков — в лучшие залы, из грязи да в князи, и он, как музыкант до мозга костей, своей удачей дорожил.

Я тоже понимал, какого самородка судьба мне подарила. Когда я от него после той питерской истории уехал, то мой сосед по вагону Саша Градский на мои слова: "Выгоню негодяя! Больше терпеть не буду!" — заметил трезво: "Такого не найдешь! И не ищи! Лучше найди к этому подход!"

Легко сказать: "Найди подход!" Сергей и трезвый был мрачным. Улыбка стала для него редчайшим явлением, чем-то неестественным. Внутренне и внешне угрюмый, весь в себе. Не сказать, чтобы он был особого ума, ему все заменяла гитара. Целыми сутками бренчал на гитаре. Был очень одарен на мелодии.

— Это правда, что Коржуков был влюблен в вашу жену, поэтессу Лидию Козлову (она, кстати, автор текста песни Игоря Николаева "Айсберг", которую исполняет Алла Пугачева), звонил ей в день гибели?

— Они засиживались с Лидой на кухне за полночь, Сережа ей душу изливал, я был не против их дружбы. Она действительно такая (ищет слово и находит неожиданное! — Прим. авт.) чувиха. Даже Галич в нее был влюблен, причем нешуточно, звонил из больниц, где находился после инфаркта. А однажды у нас были гости, шумная дружная компания, и когда все собрались уезжать, то вдруг пропали Лида и Галич. Нашли мы их в моем кабинете, где Галич объяснялся ей в любви, причем мы, люди деликатные, не стали мешать, так нам пришлось полчаса ждать — не меньше.

— И вы не ревновали?

— Я женился на молодой красивой женщине и понимал, на что иду, понимал мужчин, у которых она вызывала восторженные чувства. Но я знал, что она верная жена, и все прощал, пресекал в себе какие-то попытки накинуть сети на ее свободу, на ее красоту, ее душу. Я вообще-то вспыльчивый, способный на резкие решения, но к Лиде отношусь невероятно терпимо. К ней одной! Наш брак многие называют идеальным, мы приближаемся к золотой свадьбе, но сто раз могли разбежаться, разругаться после скандалов, но я все терпел и брак удерживал своими усилиями, своими руками, своим умом.

Коржуков тоже таял, когда общался с Лидой. Но даже она, кому он доверял, казалось бы, все свои тайны, не ожидала от Сергея, что он шагнет из окна... Есть какая-то загадка в его столь решительном поступке. Возможно, картину могла прояснить предсмертная записка, но нам ее не огласили.

— Как вы познакомились с Лидой?

— Ей было всего восемнадцать, мне уже тридцать два. У нее были ресницы три сантиметра (свои — не накладные!) и ослепительно-зеленые глаза. Я пришел в компанию с другой (кстати, с переводчицей начальника строительства ГЭС, а вторая подружка в то время у меня была вообще внучка Голицына) и вряд ли задержал бы взгляд на молоденькой девушке, если бы она не взяла гитару, объявив, что будет петь песню на слова Танича. При этом она знать не знала, как этот Та— нич выглядит, просто прочитала стихи в местной газете.

— Какие же это были стихи — не помните?

— Как забыть! "Ты не жди от меня совета и не жди от меня подсказки, я и сам заблудился где-то, как Иван-дурачок из сказки. Я своей царевне-лягушке рассказал вечерком погожим про твои медяшки-веснушки, что ее серебра веснушки..." Песня называлась "Сказка". Я сначала не поверил, что она не знает, кто такой Танич. Подсел, попробовал завести разговор издалека, она от меня почему-то 'отсаживалась, так мы и двигались вокруг стола. Ну а потом признался, что я и есть тот самый поэт.

— А Лида в одном из интервью рассказывала, что будущий муж ей приснился за год до вашей встречи, и когда она вас встретила, то ахнула: "Я вас уже видела!"

— После того знакомства в гостях я уехал куда-то больше чем на месяц. Потом ее подружки мне нашептали, что Лида часто плачет. Такое я вынести не мог, разыскал ее, рассмотрел как следует и начал ухаживать. Теперь у нас двое детей и двое внуков.

— "Лесоповал", как пишут критики, это исторический роман в песнях о лагере сталинских времен.

— Я ведь сидел еще до смерти Сталина — с 48-го по 52-й. Это были времена расцвета воровского закона. Лагерь состоял из тысячи — полутора тысяч человек, в котором было пятеро-шестеро воров в законе. Хотя в одном из лагерей под названием Перша было сосредоточено сразу 70 воров в законе. Они сидели в специальном бараке в зоне. Другого такого места не было во всей России. Воры не выходили на работу, только и делали, что играли в карты и убивали друг друга. Каждый день приносили на вахту одну — две головы. Такой вот барак усиленного режима.

— Известно, что ворон ворону глаз не выклюет, но почему же воры в законе сами истребляли свое привилегированное сословие?

— А если он проиграл в карты?! Они играли на жизнь и смерть. Но это — особый разговор.

— Какое отношение было у сталинских воров в законе к остальным заключенным, среди которых волею судеб оказались и вы?

— Остальные никаких прав не имеют — такое было отношение. Все остальные — под нарами. Они дерутся, качают свои права в отношениях друг с другом, но вершат все в лагере пять-шесть неприкасаемых.

В те времена в сталинских лесоповальных лагерях было 95 процентов мужиков-работяг, не имеющих отношения к преступному миру, 3-4 процента воров и лишь полпроцента воров в законе. Мужики, получив посылки с воли, должны были что-то выделить для блатных. Мужиков было человек девятьсот, и, собирая дань, блатные жили припеваючи.

— Репертуар "Лесоповала" попрежнему составлен из песен Коржукова?

— Разумеется, мы продолжаем петь коржуковские вещи, но в сольном концерте уже все первое отделение — из новых песен.

— С "Лесоповалом" сотрудничают известные композиторы?

— И весьма охотно. Руслан Горобец, Игорь Демарин, Илья Духовный. Много песен написал наш аранжировщик Шура Федоров. Могу со всей ответственностью заявить, что новые песни у нас — не хуже старых. К тем просто уже привыкли, они уже как бы классика. Мы с "Лесоповалом" никаких открытий не совершили: Володя Высоцкий, Аркадий Северный, Саша Розенбаум — вот наши корни.

— Многие звезды русского шансона, поющие о решетках и лагерях, сами-то воздуха несвободы не нюхивали...

— Поскольку я человек "оттуда", я это знаю, я это слышал. Дрожжи такие во мне бродили. Я вспоминаю тюремных певцов, а они там всегда есть. В их репертуаре много хороших, трогательных песен. Они трогательны своей неловкостью, безы'скус— ностью. Я все-таки сочиняю это несколько искусственно.

— Послушав песню про первое солнышко марта, не скажешь, что вы сочиняете искусственно...

— (Улыбается и напевает.) "Мне перечитывать нечего, дверь на тяжелом замке, лампочка эта с утра и до вечера делает дырку в башке. Первое солнышко марта, и над "Бутыркою" неба клочок голубой. Нету мне фарта, нету мне фарта встре титься снова с тобой!"

— А между собой как воры в законе отношения выясняли?

— Воры все равны. Вор старше не бывает. Старший блатной — это ироническое название, воровская шутка. Я рассказываю в одной песне, что видел вора, который ходил с гитарой по лагерям, очень здорово играл, был виртуозом. Мог играть Брамса, Чайковского — где он только научился, ведь всегда в тюрьме пребывал! Но однажды его попросили сыграть для аудитории, где должны были присутствовать начальники. Так он наложил гипс на руку. Не мог играть начальникам! Вору не положено.

Таких нюансов в воровском законе великое множество. Как в конституции. И авторитеты (раньше это слово имело несколько иное значение, чем теперь: авторитеты — те, к кому шли за советом по поводу воровского закона, как его правильно соблюдать) все растолковывали. Это были настоящие талмудисты.

— Идиллические картинки! Никакого тебе беспредела!

— Теперешние братки не придерживаются правил. Да, они уважают воров в законе, но бал сейчас правят бандиты. При сталинских же ворах, наоборот, бандиты были в загоне. Не уважали также тех, кто сидел по хулиганским статьям. Они у воров были тише воды, ниже травы. Хулиганить, бакланить не разрешалось.

— Вы отсидели весь срок?

— Оттрубил все шесть лет. На свободу вышел в день смерти Сталина, узнав о которой прослезился. Тогда все плакали, рыдали, искренне не могли представить: как мы все будем без него? При этом я уже тогда понимал, что это тиран и злодей, ненавидел за то, что он сделал с Россией. Сталин — мой антигерой.

— А многие считают, что "Лесоповал" с Таничем пропагандируют блатной мир, романтизируют лагерную, тюремную жизнь...

— Если человек вслушается в наши песни, то быстро поймет, что все наоборот. "Лесоповал" никогда не пел о том, что воровать, совершать преступления — это хорошо. Во многих наших песнях важна интонация — по— доброму ироничная. Но от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Наши законы настолько несовершенны, что в местах не столь отдаленных легко может оказаться даже, казалось бы, самый защищенный человек.

— А как вы сами оказались за решеткой?

— В нашей студенческой компании завелся стукач, который исправно информировал органы о наших разговорах за рюмкой водки. Это был мой близкий друг, студент-медик, сын влиятельного доктора, директора института.

— Как сложилась жизнь этого парня?

— Он разбился в автокатастрофе.

— С "Лесоповалом" вы сделали уже 10 альбомов. Не слишком ли много сил и времени вы уделяете этому проекту, невольно обделяя и Пугачеву, и Долину, и других звезд...

— Лида как-то сказала мне: "Лесоповал" — это то, что от тебя останется..." Хотя никому не дано предугадать в точности, что сохранится, а что исчезнет.

— Танич ведь вошел в историю еще и потому, что написал текст первой песни, которую в 16 лет исполнила Алла Пугачева. Сама Алла Борисовна об этом помнит и даже на банкете по случаю своего 50-ле— тия произнесла тост за вас, Михаил Исаевич!

— Впервые я увидел ее в коридорах Радиокомитета на Пятницкой, в редакции программы "С добрым утром!" До сих пор мне кажется, что она была тогда в школьной форме с фартуком, но скорей всего это мираж (улыбается). Когда Алла спела "Робота" (музыка Левона Мерабова), это было мило, но никто тогда еще не мог предположить, что ее ждет столь звездная карьера. Да и звездой она стала не в одночасье, а десять лет спустя после "Робота".

— Как Алла Борисовна относится к"Лесоповалу"?

— Вместе с "Лесоповалом" даже спела "Девочка секонд-хэнд", и вообще у нас были идеи создания целой программы на подобную тематику. Жалко, конечно, что с Аллой мы работали не так много. Тем приятней было получить от нее к юбилею открытку: "Вы — удивительный! И мы еще споем!"

— Но такая программа "Лимита" состоялась у вас с Аленой Апиной. В "Октябрьском" зале был показан этот своего рода мюзикл, а ставил его серьезный театральный режиссер Дмитрий Астрахан.

— Я считаю, что Алена прекрасно исполнила песни Сережи Коржукова. Она по духу своему — народная певица, по-русски самобытная, без псевдофольклорности. Я считаю, у Апиной очень большой потенциал, и, несмотря на то, что она уже больше десяти лет на эстраде, Алена себя еще покажет.

— И все-таки самый грандиозный хит последнего времени родился у вас в сотрудничестве не с Аллой и не с Аленой, а с Ларисой Долиной. "Погода в доме" — это теперь не только название песни, но и концертной программы, и даже книжки ваших стихов...

— Мы познакомились уже после того, как Лариса записала несколько песен к фильму "Танцплощадка" на музыку Евгения Доги с моими стихами. Я всегда восторгался ее голосом, артистизмом, еще в те времена, когда она считалась исключительно джазовой певицей. Думаю, что в исполнении какой-то другой певицы "Погода в доме" (музыка Руслана Горобца) не имела бы такого грандиозного успеха.

— У вас есть песня с припевом: "Сынка, увидеть бы сынка, которого по имени не знаю..." Она — автобиографична?

— Вокруг лагеря, в котором я находился в 49-м, были села, где жили староверы-чаддоны. В селе на много женщин было три мужика, и женщины годами оставались без мужской ласки. Им приходилось искать свое счастье с нами, заключенными. Зимой, в темноте, вокруг делянки, которую мы вырубали, вставало оцепление, так эти женщины спозаранку, еще до прибытия оцепления, прорывались внутрь и ждали там нас. Это были такие сладкие мгновения для обеих сторон: "Я не просил, она сама разделась, а мы такие были фитили, а ей любви и дружбы захотелось... Потом она пропала. Говорят: твою, мол, с пузом выгнали из дома".

— Как вы сумели выжить в лесоповальных лагерях?

— Мне невероятно повезло: ( послали в бухгалтерию, а потом экспедитором по доставке горючесмазочных материалов, где у меня даже был пропуск на бесконвойное хождение. А до этого я почти умирал, ноги не выдерживали, а по всему телу пошел в наступление жутчайший фурункулез.

— Многие говорят о вас с восхищением: надо же, Таничу под восемьдесят, а он как огурчик...

— Так может сказать тот, кто меня знает поверхностно. Меня доктора несколько раз, считай, с того света возвращали, чего толь— , ко не случалось. Про мое сердце главврач сказал моей жене: "Все в трещинах, в корке, он не выживет". У меня было 95 процентов сосудов закупорено. К счастью, Акчурин уговорил на шунтирование — на том же столе, что и Ельцина, та же бригада вернула меня к жизни.

— По итогам прошлого года группа "Любэ" в который раз названа самой популярной. Вас не тревожит тот факт, что "Лесоповал" ограничивается скромной ролью, а лавры народных любимцев достаются другим?

— По сути "Любэ" — группа никакая. Они то и дело меняют музыкантов. Один Коля Расторгуев t-U постоянный солист. Есть и продюсер, менеджер Игорь Матвиенко. Он все высчитывает на логарифмической линейке. Он — бизнесмен, как и Алибасов. У меня же нет этой жилки, поэтому продюсер у меня никудышный и в шоу-бизнесе "Лесоповалу" ничего не светит. Но ничего страшного... Можно не гнаться за широкой популярностью, а копнуть поглубже. Ну что с того, что "Любэ" поет "Батяня, комбат!" Ни— ' какого соавнения с нашей песней "Был пацан". Никакого! Надуманная песня — батяня-комбат, комбат-батяня.

— Сколь активно обращаетесь вы в своих песнях к ненормативной лексике?

— "Помню жидкий кисель вазелина на своей воробьиной груди, черный запах горячей резины и команду: "Лежи, не ...ди!" Я читал это стихотворение со сцены, рассказывая о том, как мне наколку делали. Когда в Москве телевидение снимало концерт, то я, правда, говорил: "Не зуди!" Но это же гораздо хуже! У нас есть песня: "Летят причесочки, а мк\ обиженно глядим на волосы и плачем, б.., не только волосы, душа подстрижена, и все подстрижено под два нуля". На телевидении сказали: "Поменяйте!" Мне пришлось сделать стойку и поменять: "Глядим на этого, на строгаля!" Но это же хуже в сто раз.

— Нынче исполнители "русского шансона" нередко дают концерты в зонах и тюрьмах. Михаил Круг рассказывал, что несколько раз пел во Владимирском централе, причем как для заключенных, так и для администрации. Правда, раньше такие концерты носили исключительно благотворительный характер, а теперь, говорят, и сюда проникла коммерция...

— "Лесоповал" дал больше полусотни таких концертов. В основном бесплатных. Но мы выступали и за гонорар: почему нет?

В этих случаях влиятельные друзья кого-то из томящихся в неволе рассматривают такой концерт как подарок другу: собирают деньги, платят нам, договариваются с администрацией.

— А вы сами, Михаил Исаич, в зонах с какими ощущениями выступаете? Наверняка накатывают воспоминания...

— Я никогда там не выступаю и вообще не появляюсь. Сам запах несвободы специфический, мне от него дурно становится — и в переносном смысле, и в прямом.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 8791