 |
 |
| |||
| Главная » Архив » Заметки » Другой Бернес | |||
|
Другой БернесМарк Бернес не знал нот. Нотные знаки называл чаинками.
Но пел «сильно лучше» других. Потому что у него был дар: он песню создавал.
Спел пятьдесят песен. И снялся в пятидесяти картинах. Главных ролей мало. В основном — эпизоды. А для страны людей был самый любимый актёр и певец.
Бернес пел, играл и жил серьёзно, искренно, сдержанно, естественно, ответственно. По-мужски.
Мужским был мужчиной.
Как только увидел Лилю, сказал сам себе: «Я её уведу».
Это было 1 сентября 1960 года. Лиля вместе со своим мужем-французом привела семилетнего сына Жана «первый раз в первый класс». В школьном дворе сказала мужу: «Смотри, вон там Крючков стоит с дочерью». Муж сказал: «Знаменитостей надо знать в лицо, это не Крючков, а Марк Бернес». Лилин муж работал во французском журнале «Пари-матч», знал весь московский «высший свет» и представил Лилю Бернесу.
Отец-одиночка Бернес привёл в тот же первый класс свою дочь Наташу. (Первая жена Паола умерла в 1956 году, когда Наташе было три года. И Бернес сам воспитывал дочь.)
Через месяц — первое родительское собрание. Лиля пришла на него больная, с температурой, огорчённая и ожесточённая семейными проблемами. Лиля жила в роскошной четырёхкомнатной квартире, две домработницы, а муж — мало того что француз, так и ещё единственный тогда в Москве владелец «Шевроле». Но муж Лили после каждого «последнего увлечения» стоял на коленях...
И вот это родительское собрание: все родители сели на места своих детей. Наташа и Жан сидели вместе.
И Бернес и Лиля сели за одну парту. Лиля не знала, что Бернес ещё 1 сентября в школьном дворе, когда впервые увидел её, сказал себе: «Уведу...».
Бернесу — 49 лет. Лиле — 31. Он старше на поколение.
В ноябре сказал ей: «Как ты можешь так жить! Давай уходи от него, начнём новую жизнь. Всё будем строить по-новому. У нас двое детей. А у меня снова появится стимул работать. Вскоре после этого разговора Лиля слегла в больницу. А Бернес ходил по Москве и говорил всем своим друзьям: «Лиля — моя судьба, моя лебединая песня, она поможет мне подняться, жить заново».
Когда муж приехал в больницу забирать Лилю, то сразу, едва сели в машину, спросил: «Это — правда?». Лиля, не уточняя, сказала: «Да!». Было утро. И муж, услышав это «да!», до вечера мотал её после больницы на своём «Шевроле» по всей Москве, грозил броситься вместе с Лилей и машиной с моста... Потом позвонил своему приятелю: «Держи её, а я поеду к нему».
Бернес рассказывал Лиле, что первое, что сказал ему Люсьен, было: «У меня же есть сын!». «Ну я его съем!» — пошутил в ответ Бернес. А потом — уже серьёзно: «Мы же — взрослые люди. Поедем сейчас к ней, и пусть она всё решит сама». По дороге у них был разговор. Жёсткий. Даже жестокий. Потом Люсьен поднялся в свою квартиру и сказал Лиле: «Иди, он тебя ждёт внизу». И она ушла.
Бернес привёз её в свою квартиру. Маленькую, двухкомнатную, страшно запущенную после смерти Паолы. Измученная Лиля увидела тахту, легла на неё и сразу уснула. Так началась их счастливая семейная жизнь. Никто тогда не знал, что жить Бернесу осталось около десяти лет.
«У меня было много по-женски счастливых дней», — скажет потом Лиля о своей жизни с Бернесом. А первым делом она привезла на Сухаревку, в квартиру Бернеса, своего сына Жана и стала делать ремонт. Так прошёл медовый месяц. И получилась самая красивая квартира в Москве! Ну, по возможностям 1961 года, так как тогда даже за деньги было все трудно достать. Но Бернес потом всем говорил: «Лилька научила меня красиво жить!».
Жан легко стал называть Бернеса папой. С Наташей было труднее, но всё наладилось. Лиля с Наташей «модничали», придумывали причёски, наряды. А Бернес учил Жана водить машину, хотя Жан был ещё мал и ноги у него не доставали до педалей. Ни Лиля, ни Бернес не делали разницы между детьми. Это были их дети.
Бернесу нравилось в Лиле всё, даже самое простое: как она ходит, говорит, курит... Бернес никогда не курил, а Лиле доставал фирменные сигареты, которые курили только в правительстве.
В доме — всегда друзья. Бернес не любит компании, где пьют. Он любит те, где разговаривают. Здесь, у пианино, рождались песни. Такие знаменитые, как «Я люблю тебя, жизнь». А на их кухне однажды долго «в заточении» сидел молодой Евтушенко, и Бернес не выпустил его, пока тот не сочинил второй куплет песни «Хотят ли русские войны».
А потом он заболел. Пятьдесят один день лежал в больнице. Каждое утро Лиля ездила к нему на Рублёвку от Сухаревской. Была в больнице с ним до поздней ночи. У самой начались дикие боли — открылось язвенное кровотечение. Иногда она не могла даже подняться. Преодолевала себя и ехала к нему в больницу.
Бернес умирал мучительно. Но от наркотиков отказался. И умер в полном сознании.
«Враги сожгли родную хату» он спел на свой страх и риск после того, как в 1946 году песню уничтожили.
«Прасковья». В конце 1945 года Исаковский написал стихотворение «Враги сожгли родную хату...» («Прасковья»), По просьбе Твардовского Блантер положил эти стихи на музыку. Но всего один только раз кто-то исполнил эту песню по радио. Уже в начале 1946 года песня была уничтожена. В центральной партийной прессе её клеймили со страшной силой — за пессимизм, за пошлость напева. За стилизацию «инвалидного» фольклора.
Через пятнадцать лет в 1960 году, Марк Бернес на свой страх и риск исполнил «Прасковью». В огромном зале дворца спорта.
Собрались люди на сборный концерт. Чтобы посмеяться, развлечься, отвлечься. И вот на сцене — Бернес. Очевидцы вспоминали, как он сказал напевно и негромко: «Враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью», потом спросил — потерянно и тревожно: «Куда ж теперь идти солдату, кому нести печаль свою?». И вот на этих словах в зале стали подниматься люди в военной форме. Потом мужчины в штатском, с орденами на отворотах праздничных пиджаков. Потом встали женщины и замелькали белые платочки в их руках. Марк Бернес не успел ещё первый куплет допеть, а весь огромный зал уже стоял. Бернес пел: «Пошёл солдат в глубоком горе...». Это было всенародное горе. И Бернес был не только защитником этой песни. Но — через эту песню — защитником народа.
Всё с точностью до минуты и жеста повторялось во всех аудиториях, на всех гастролях. Везде, где Бернес пел «Прасковью», зал вставал на первом же куплете. На «Голубом огоньке», посвящённом двадцатилетию Победы, Бернес исполнил «Прасковью» по личной просьбе маршала Чуйкова. Редкий случай: на защиту песни и Бернеса встали все. От солдат до маршалов.
.Зоя ЕРОШОК
Из личных бесед автора, архива и книг Льва Рыбака «Марк Бернес» (Москва, «Искусство», 1976 год) и Константина Шилова «Близкое прошлое. Марк Бернес в воспоминаниях современников» (Москва, «Молодая гвардия», 2005 год). Зоя Ерошок Комментарии
Оставьте ваше мнение |
         
|
|||
|
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона |
