Первая песня Владимира Высоцкого

Он был символом свободы для целого поколения несвободной страны. Его песни запрещали, но его хриплый голос звучал в каждом доме. Сегодня ему исполнилось бы 73...

СЛУЖИЛИ ЧЕТЫРЕ ТОВАРИЩА

1960 год. Получили независимость Камерун, Чад, Габон и Того. Родились актер Жан-Клод Ван Дамм и журналист Леонид Парфенов. И все бы ничего, но пришла беда откуда не ждали. В ночь на 17 января в заливе Курильского острова Итуруп четверо советских парней, Зиганшин, Федотов, Крючковский и Поплавский, пришли разгружать самоходную баржу, выполняя свой священный долг. Пришли с гармошкой. Издревле известно: с гармошкой да с душевной песней и шуткой исполнять священный долг как-то сподручнее. Неожиданный шторм оборвал песню: баржу сорвало и понесло в открытый океан. Командиры части поискали, поискали пропавших бойцов вдоль бережка, а не найдя, записали погибшими. Тем более что скоро начинались учения, не до этого. А парни тем временем в океане надеялись и верили, что Родина не забыла своих сынов. Питались из рук вон плохо, чем, как говорится, Бог послал. А Бог послал им картошку, сапоги да гармошку. Однако картошка и гармошка вскоре кончились, и пришла вроде бы пора им помирать. Но спасло ребят чудо: буквально через 49 дней баржу заметили с вражеского, американского авианосца «Кирсэрдж», и парней спасли. Коварные враги великодушно предложили солдатам остаться в мире чистогана, но наши парни ответили гордо «нет» и вернулись на Родину героями! Их наградили орденами. Маршал Малиновский пожимал им руки. Сам Эрнест Хемингуэй прислал героям телеграмму. Советские мальчишки варили и ели кирзовые сапоги, подражая героям, весело распевая: «Зиганшин бути, Зиганшин рок! Зиганшин съел один сапог!»

СВЕЖИЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД

Владимир Высоцкий в это время не слыл ни поэтом, ни певцом. Но почему-то именно это событие подвигло его на злободневные стихи.

— Стихи отец начал писать рано, классе в девятом, — рассказывает сын поэта, сценарист и актер Никита Высоцкий. — У него есть даже стих, посвященный похоронам Сталина. Но «49 дней» было первым стихотворением, которому суждено было стать песней. Принято считать, что первая его песня — «Татуировка». Наверное, потому что она часто звучала на концертах, а эту он сам не считал чем-то выдающимся. И она как-то стерлась, как и само событие, которому она посвящена. Отец ни в коем случае не хотел как-то умалить героизм и мужество этих простых пареньков. Просто эпический пафос, с которым события зачастую преподносились в средствах массовой информации, всегда вызывал у народа иронию. На самом деле даже в то время люди тихонько, осторожно, про себя посмеивались над пропагандой, над вождями и суровой действительностью. Память о репрессиях еще сидела в головах и в крови. А отец сумел эту иронию воплотить в стихах и песне. Не случайно у нее подзаголовок —«Пособие для начинающих и законченных халтурщиков».

Да, друзья! Такое трудно забыть. Это было суровое и прекрасное время, когда страна нуждалась в героях. Надо было во что бы то ни стало, порой путем беспринципной лжи, превозносить духовные преимущества и достижения социализма. Обыкновенное разгильдяйство командования, как обычно, было прикрыто героизмом простых солдат. Потом об этом был снят фильм по сценарию мэтров советской прозы Юрия Бондарева, Владимира Тендрякова и Григория Бакланова. Кстати, режиссер фильма «49 дней», участник Великой Отечественной войны Генрих Габай, в 1972 году, не в пример героям своего фильма легкомысленно покинул социалистический рай, свинтив в загнивающую Америку.

ОТКУДА ВСЕ ПОШЛО

Одноклассник, однокурсник и друг Высоцкого поэт Игорь Кохановский так вспоминает то давнее поэтическое прозрение Владимира.

— В шестидесятом году компания молодых жизнерадостных парней —Яша Безродный, Аркадий Свидерский, Володя Высоцкий, Левон Кочерян и я — частенько собиралась в Большом Каретном переулке, в квартире Володи Акимова (иногда у Кочеряна или у меня). У Акимова родители погибли, и он жил один. Там всегда царила веселая творческая атмосфера: мы шутили, импровизировали, пели песни, болтали, читали свои стихи, мечтали. Там происходил обмен идеями и бушующей энергией. Володя прибежал однажды, счастливый, весь светится от радости:

— Ребята! Послушайте, что я написал.

Читал нарочито серьезно: «Суров же ты, климат охотский...» Конечно, мы посмеялись от души. Это и сегодня без смеха читать трудно. Он сумел весь партийный пафос этого события свести до остроумной пародии на сухие штампы газетных статей. Но песней эти стихи стали не сразу. Володя тогда даже на гитаре еще не умел играть. На гитаре играли я и Левон. Я, кстати, и показал Володе первые аккорды. Потом он стал исполнять эту песню на такой незамысловатый народный мотивчик. А записал он ее впервые, насколько я помню, у Левона Кочеряна. Кстати, именно в 60-м году в газете «Советская культура» впервые было упомянуто имя Высоцкого. И женился он в первый раз в шестидесятом...

«49 дней»

(Пособие для начинающих 
и законченных халтурщиков)

Суров же ты, климат охотский, —
Уже третий день ураган. 
Встает у руля сам Крючковский, 
На отдых — Федотов Иван.

Стихия реветь продолжала –
И Тихий шумел океан. 
Зиганшин стоял у штурвала 
И глаз ни на миг не смыкал.

Суровей, ужасней лишенья, 
Ни лодки не видно, ни зги. 
И принято было решенье –
И начали есть сапоги.

Последнюю съели картошку, 
Взглянули друг другу в глаза... 
Когда ел Поплавский гармошку, 
Крутая скатилась слеза.

Доедена банка консервов 
И суп из картошки одной –
Все меньше здоровья и нервов, 
Все больше желанье домой.

Сердца продолжали работу, 
Но реже становится стук. 
Спокойный, но слабый Федотов 
Глотал предпоследний каблук.

Лежали все четверо в лежку, 
Ни лодки, ни крошки вокруг, 
Зиганшин скрутил козью ножку 
Слабевшими пальцами рук.

На службе он воин заправский 
И штурман заправский он тут. 
Зиганшин, Крючковский, Поплавский 
Под палубой песни поют.

Зиганшин крепился, держался, 
Бодрил, сам был бледный как тень, 
И то, что сказать собирался, 
Сказал лишь на следующий день:

«Друзья!..» Через час: «Дорогие!..» —
«Ребята!— еще через час. –
Ведь нас не сломила стихия, 
Так голод ли сломит ли нас!

Забудем про пищу — чего там!-
А вспомним про наш взвод солдат...» 
«Узнать бы, — стал бредить Федотов, —
А что у нас в части едят».

И вдруг — не мираж: ли, не миф ли ? –
Какое-то судно идет
К биноклю все сразу приникли: 
От судна летел вертолет.

... Окончены все переплеты,
Вновь служат — что, взял, океан ?! —
Крючковский, Поплавский, Федотов, 
А с ними Зиганшин Асхан.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 9710