Последний день рождения (Из воспоминании о Владимире Высоцком)

В 1980 году мне посчастливилось попасть на уникальный концерт Высоцкого: по содержанию, по месту действия, но особенно по времени. Дело в том, что он состоялся 25 января, в день рождения Высоцкого, в поселке Менделеево — это такой район г. Зеленограда, где находится Институт метрологии. Там хранится «эталон времени». Владимир Высоцкий очень любил это место, любил этот институт, и его как-то очень согревало, радовало, притягивало место, где хранилось Время.

Дворец культуры назывался — Дом метролога. И здесь я вел «устный журнал», в котором участвовали многие знаменитости. Пожалуй, единственный, кто не выступал в этом «устном журнале», был Владимир Семенович Высоцкий. Понятно почему. Он был «мегаз-вездой», более того, отрицательно относился ко всяким возможностям с кем-то выступать. Хотя сам иногда приглашал в свой концерт Валерия Золотухина. Поэтому мысли о том, чтобы как-то пригласить Высоцкого и что-то совместное сделать, у меня даже и не было. А когда я узнал, что Владимир Высоцкий собирается давать концерт в Доме метролога в свой день рождения и даже будет два концерта — он очень благоволил к этому институту и делал такой жест, — я решил ехать на этот концерт. Помеха была только одна — жуткий январский холод. Зима високосного 1980 года была очень суровой. И с утра 25 января температура опустилась ниже 30 градусов.

Каково же было мое разочарование, когда я, приехав на место концерта, узнал, что этот жуткий мороз сделал свое подлое дело, — лопнули трубы в городе и, в частности, в Доме метролога отопление было выключено. Это означало, что обогреть такой зал было невозможно. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что Высоцкий концерт решил не отменять. В знак уважения к людям и понимая, что в свой день рождения он должен совершить некий поступок. Конечно, он не знал, что это был его последний день рождения и он тем самым выполняет какое-то всевышнее пожелание, или какая-то всевышняя воля его толкает на это. Зал был набит битком. Все сидели в одежде. Однако такое скопление людей привело к тому, что температура в зале была более высокой, чем на улице, но все равно клубы пара от выдоха зрителей были похожи на маленькие вулканические извержения.

Что же касается Высоцкого, то, как сейчас помню, он вышел в белой шелковой рубашке с гитарой наперевес и, поклонившись, объявил: «Поэт Владимир Высоцкий — я буду петь для вас без перерыва и без ответов на вопросы, поскольку температура в зале к этому не располагает». И это было уникальное выступление, потому что Высоцкий ничего не говорил, не отвечал ни на какие вопросы и пел подряд полтора часа без перерыва свои песни.

В зале была мертвая тишина. Температура поднялась за время концерта до такой, что уже никакого пара не было. Высоцкий пел и был в ударе. Закончив концерт глубоким поклоном, он удалился в гримерную. Поскольку я был рядом, увидел совершенно мокрую рубашку на нем. Видимо, та энергетика, которую выдавал организм Высоцкого, не только преодолевала этот холод, но и разогревала пространство вокруг так, что он весь взмок.

Маленькая гримерка была нагрета с помощью электрокаминов, и там было довольно сносно по температуре. Ему предложили чай с бутербродами. Я был уверен, что второго концерта не будет. Какой же может быть концерт в такой ситуации? Тем не менее мне сказали, что Высоцкий намерен не отменять второй концерт и будет петь для публики.

Между концертами было от силы часа полтора. Публика выходила, и тут же зал начинал заполняться новыми зрителями, которые знали, что Высоцкий не обманет их ожиданий. Это была, без сомнения, его публика. В это время он мог немножко передохнуть, попить чаю. Меня удивило, что с Владимиром Семеновичем никто не приехал, поэтому мы пили чай вдвоем. Так я оказался за одним столом с Владимиром Высоцким. Более удобного случая поговорить с любимым автором у меня могло не быть. Я мог обсудить с ним все. И, естественно, у меня мелькнула мысль: договориться с ним поездить по линии Общества книголюбов. Что же случилось?! Почему я не смог вымолвить ни слова на протяжении всего совместного чаепития?

Точно ответить на этот вопрос я до сих пор не могу. Мы сидели напротив друг друга. Я видел, что Высоцкий крайне устал. И говорить со мной из вежливости ему было бы трудно. Его глаза излучали такое тепло и такое совестливое участие, что когда мне хотелось что-то сказать, я просто терял дар речи. Я смотрел на него, и мне казалось, что на меня смотрит моя Совесть. И ОНА мне подсказывала, что я должен молчать.

Я не остался на второй концерт. Во-первых, я не мог видеть это самоистязание. Во-вторых, понимал, что поговорить с ним уже не смогу — момент упущен. Я очень злился на самого себя, на свою робость и сразу же уехал домой.

Как прошел второй концерт, я не знаю. Знаю только, что Высоцкий его выдержал. Остался до конца верен себе.

Комментарии

Оставьте ваше мнение