Гори, гори, любовь цыганки

— Я милого (пауза) узнаю (пауза) по походке. Он носит (пауза) носит брюки (пауза) галифе... — В растяжку, в полном кайфе хрипит Гарик Сукачев. И душа, погоняемая гитарами, аккордеоном, уносится далеко. Впрочем, не так уж и далеко — в Париж, где про брюки-галифе пел знаменитый цыган Алеша Димитриевич. Легендарный цыган, родившийся на Балканах и ни разу не приезжавший в Россию, — кумир всех российских цыган и российских рокеров. Что это был за феномен — Алеша Димитриевич и отчего до сих пор с ума сходит то поколение, не которое могло его слышать только на виниловых пластинках, тайно привозимых из Парижа или Нью-Йорка?

Обозреватель "МК"Марина Райкина разыскала в Париже вдову знаменитого цыгана и тех, кто работал с ним в кабаре и русских ресторанах.

Алеша Димитриевич происходит из югославских цыган — калдерашей. По документам родился в 1913 году. Отец — Иван, мать — Евдокия из Сибири. Шестеро детей (четыре сына и две дочери). В 20-е годы, находясь в Харбине, отец организовал ансамбль "Труппа Димитриевича", где Алеша не пел. Он был только танцором-чечеточником.

— Семью помотало по белу свету, — рассказывает Тереза Димитриевич, вдова Алеши.

Передо мной сидит маленькая элегантная женщина — типичная француженка с хорошими манерами. Стол в доме русского эмигранта Шоты Чиковани накрыт и ломится от закусок. Однако пока мы говорим, Тереза совсем не прикасается к еде. Только пьет вино маленькими глотками.

— Точных дат не помню, но маршрут семьи, как рассказывал мне Алеша, был сумасшедший: до 1905 года Иван Дмитриевич с семьей жил в Москве и Петербурге. В то время он — вторая гитара в знаменитых цыганских хорах Паниных и Поляковых. Работал для хорошей, то есть очень богатой публики, так сказать, высшего общества. Но потом семья пере бралась в Ливерпуль, чтобы дальше ехать в Америку, но застряла в Англии на какое-то время. Позже немного жили на Балканах, где и родился Алеша. Кстати, а вы знаете, что в метриках он записан как Александр? И в метриках же год рождения не тот — 1913-й. Сестра его Валя говорила мне, что он с 10-го года. Самый младший был.

Потом Владивосток, Харбин, Шанхай, Индия, наконец Франция. Семья оседает в Марселе. Но в 40-м году, с начала оккупации, цыганам здесь жить небезопасно — как и евреи, они подлежат уничтожению. Семья перебирается в Южную Америку, потому что Валя — любимая сестра Алеши — выходит замуж за бразильского дипломата. Когда она в 50-е годы возвращается в Париж, Алеша еще остается в Аргентине. Он живет довольно трудно, продает лошадей в каком-то довольно мрачном селении. Вокруг — бродяги, сомнительные личности, страна в жутком упадке. Тем временем сестра в Париже тоскует и уговаривает брата приехать к ней. Так начинается новый, парижский виток в жизни Алеши. Он уже далеко не мальчик, ему за 40. Хотя выглядит как мальчик — невысокий, худенький, подвижный. Внешность, казалось бы, неброская, но очень харизматичный мужчина.

Париж кабацкий

Париж как будто бы сразу принял Алешу. Парадокс, но факт — он не имеет большого голоса, как другие цыгане, конкуренты утверждают, что у него его вообще нет, а спрос на цыгана Алену большой. Он поет в кабаре и ресторанах, у него уйма поклонников, среди которых богатые и знаменитые люди.

— Его приходили слушать богатые шейхи, актер Робер Осейн, писатель Жозеф Кессель все деньги просаживал на цыган, — рассказывает Шота Чиковани. — Кессель этот так и передвигался по кабацкому Парижу: где Алешка, там и он. Денег не жалел.

Многие парижские рестораны помнят Алешу. Один из знатных адресов — ресторан "Распутин" (ударение на последний слог), что прямо напротив "Лидо", на улице Бассано. "Распутин" — дорогая точка, куда без вечерних туалетов вход запрещен. И где бутылка шампанского стоила 5 тысяч франков, а за ужин на одну персону можно было оставить от одной до тридцати тысяч франков. Это очень популярное место до сих пор держит мадам Элен Мартини, родом из Польши, по прозвищу Сфинкс. На ее красивом лице никто не видел эмоций — хозяйка всегда держит железную маску, что бы ни произошло — хорошего или плохого.

Михаил Полищук, бывший актер Театра сатиры, живущий в Париже, выступал в 90-е годы программе "Распутина". А 86-м три недели работал вместе с Алешей.

— Программа строилась так: с 9 до 10 вечера играл оркестр балалаечников. В 22.00 начиналось табло.

— Что-что?

— То есть отделение. Начиналось так: все участники ревю выстраивались на сцене — примерно человек 20 — и хором пели, например, "Утро красит нежным светом". А второе табло открывалось опять же общей песней "Жили 12 разбойников".

— Михаил, а кто из наших выступал в "Распутине" и стоял в общем хоре?

— Эдуард Хиль, Наташа Медведева, Леша Булатов, цыганское трио из Австралии, Зина-цыганка. Между прочим, она до сих пор там поет. Ну и еще другие, имена которых тебе вряд ли что-то скажут. Каждый имел по два номера. И каждый знал, кто за кем выступает. Программа шла нон-стопом, без конферанса, до полуночи, а после полуночи — снова оркестр. Всем мадам Мартини платила одинаково — по 250 франков.

Но Алеша получал больше, потому что работал еще и в зале. Он очень тонко чувствовал клиента и знал, что следует исполнить тому или иному заказчику, легко доводил до слез. И уж тут щедрости клиента не было предела.

Этот цыган не был похож на цыгана в своем пении. Голос зазнобисто не дрожал, не выводил рулады и не рвал страсть в клочья. Да и репертуарчик у него был еще тот — уличные, хулиганские песни, одесский блатняк, который цыгане просто не брали. Но больше всего поражала его манера — он как будто добавлял в песни свинга, от чего они были ритмичнее и блатняк звучал культурно. А тембр его голоса такой мужской, глубокий, но с хрипотцой...

Гори, гори, любовь цыганки. 
Любовь красавицы-смуглянки...
Или: 
Мама, а я жулика люблю, 
Мама, я за жулика пойду.

Это уже поют мне Андрей Шестопалов и Наташа Гурко, родившиеся в эмиграции.

— Он примерно так пел, — подтверждает Андрей, отставляя в сторону гитару. — Он соединил старый романс и цыганскую песню со свингом — в этом была его фишка. И других фишек у него хватало.

Гори, гори, любовь цыганки

Она действительно погорела, как швед под Полтавой, потому что Алеша женился не на цыганке, а на француженке Терезе. С ней прожил до конца своих дней. Каким он был вне ресторана, лучше всех знает только она.

— Поскольку уклад в его семье был патриархальный, клановый, Алеша был очень верующим, следовал всем заповедям. А вообще он был очень спокойный, тихий и скромный.

— А как же цыганский темперамент?

— Несмотря на то что жил в Европе, чувствовал себя цыганом. Темперамент при этом очень даже горячий, но его никогда не заносило. И властный был: считал, что главой семьи должен быть только мужчина. Но самое важное для него в жизни — это внутренняя свобода: не терпел никакого диктата.

— Чуть что — в драку?

— Нет, просто отходил в сторону. И даже когда случались какие-то выяснения отношений, градус разговора закипал, он никогда не скандалил.

— А как у него обстояло дело с классическим цыганским набором — карты, кони?

— Алеша очень азартен, но головы не терял. Играл исключительно в карты и притом великолепно. Все крупье Довиля, Трувиля, Канн и Монако его прекрасно знали. Никаких других игр в казино не признавал. Никто не помнит ни одного его проигрыша. Выигрывал приличные суммы, но во время игры оставался очень спокойным и уверенным в себе.

А что касается лошадей... Что-то я особой любви к ним не видела. Да, разбирался в них, но скорее потому, что прожил в Аргентине и торговал ими. Вот смешное расскажу вам: лошадям Алеша предпочитал осла. В Аргентине у него был очень умный осел, и когда, бывало, в какой-нибудь харчевне Алеша смертельно напивался, осел сам его довозил до дома.

Алеша влюбился в Терезу с первого взгляда, когда она с подружкой пришла в кабаре "Нови". Там Алеша, помимо того что аккомпанировал сестре Вале и подпевал, еще подрабатывал как танцующий кавалер. Увидев Терезу, он тут же подхватил молоденькую красивую девушку и начал с ней танцевать.

— Но Алеша понимал, что между нами до вольно большая разница в возрасте — 18 лет, и не форсировал отношения. Ухаживал до вольно красиво, обожал делать сюрпризы. Вот, положим, приходил на вокзал проводить меня в Нормандию (там жила моя семья). Мы прощались, я уезжала. А когда я выходила из вагона в Нормандии, он уже встречал меня и всегда да рил какие-то подарки. Я удивлялась: "У меня же сегодня не день рождения", а он отвечал: "У тебя каждый день — день рождения".

Впрочем, то, что говорит Тереза, можно перевести и как "ты для меня всегда праздник".

Король и шут

В жизни знаменитого цыгана много известных личностей. Одни — Робер Осейн, Катрин Денев, Ален Делон, Владимир Высоцкий — приходили его слушать в "Распутин", восхищались. Другие — помогали: художник Михаил Шемякин на свои деньги выпустил ему пластинку. А другие — идут к нему в подмастерья. Среди них миллионер, многоженец и король экрана Юл Бриннер.

С Бриннером они были знакомы с детства, еще с Владивостока. Потом Бриннер учился у него пению.

— Но говорят, что Алеша терялся в тени его славы. Был как бы шутом при короле.

— Ерунда, это Алеша позволил ему быть королем. Так захотел, — говорит Андрей Шестопалов, — и Юл ему подчинялся.

Король и шут разговаривали на равных. На равных пили и пели.

— Это было в 68-м году. Бриннер давно хо тел сделать диск с Алешей. Какой-то спонсор дал деньги. Они встретились в студии. Прокурили всю ночь. Пели и пили. Что-то даже записали, а вообще, похоже, больше прокайфовали. Но этот диск никогда не вышел. Так, ходят где-то по рукам записи этой встречи. Они были друзьями, у каждого был свой жизненный и профессиональный путь. Разные материальные возможности и жизненные приоритеты.

Приоритеты Димитриевича таковы — Тереза, друзья, свобода, песня. Деньгам цену знал, но деньги не копил. Говорил: "Лучше у меня будет много друзей, чем много денег". Жил в скромной квартирке в 17-м округе. А песня... Очень любил петь и никогда не заставлял себя просить.

— В "Распутине" между выступлениями артисты сидели внизу: кто-то играл в шахматы, в карты, — рассказывает Михаил Полищук, — а Алеша пел. Просто так, не за деньги. Причем у него была такая манерка — вворачивал словечки вместо привычного текста. Например, вместо "ты моя мурка" пел "ты моя маслинка". Так он делал даже на сцене.

Вот портрет Алеши того времени — скромный, но достойный костюм, шейный платок. Во рту — сигарета. Причем всегда. А если берет гитару и начинает петь, то сигарету фильтром вставляет в ухо. И пока поет, дым валит из уха.

Что делать, сердце?

Все-таки он совсем не типичный цыган. Никакого намека на богемный образ жизни. Рестораны терпеть не может: "Сам работаю в ресторане, еще идти туда?" Опять же поклонниц было немыслимо много.

— Тереза, вы ревновали?

У нее, несмотря на преклонный возраст, поразительного цвета глаза — васильковые. "Васильки" всегда смеются:

— Поклонниц была действительно много — всех возрастов, мастей и калибров. Естественно, я поначалу жутко его ревновала, но со временем успокоилась. Он всегда говорил: "Но ведь ты же у меня одна". Честно сказать, он мне для ревности особых поводов не давал: старался быть со мною вместе.

— Неужели никогда не ссорились?

— Не поверите — почти никогда. Была только одна вещь, с которой Алеша не мог смириться. Как всякий цыганский муж, он не хотел, чтобы я работала: он считал зазорным, если жена трудится, — муж должен содержать семью. Но это было единственным разногласием.

Тереза всегда работала в административном аппарате министерства путей сообщения.

— А какую песню Алеша больше всего любил?

— Любимой песней, как ни странно, был романс "Я вас любил", но его Алеша как раз никогда прилюдно не исполнял. Потому что его пела Валя. Очень нравились стихи и эмоция, заложенная в слове, но музыка не особенно трогала (романс Шереметева). Он пытался как-то изменить отдельные пассажи, гармонию, рефрены. Короче, на протяжении всей нашей жизни он дома, если можно так выразиться, репетировал этот романс. А самый душещипательный романс, который он исполнял в кругу самых близких, был "Что делать, сердце?" Песни его знала почти все, но петь сама не пела.

Умер Алеша Димитриевич тихо и скромно. В тот день — 21 января 1986 года — он собирался крестить сына своего друга Чиковани — маленького Сандрика. Гости собрались, пришел час ехать, а Алеши нет. Позвонили домой. Тереза сказала: "Что-то ему нехорошо. Наверное, заболел". Решили подождать немного. А через некоторое время раздался звонок. "Алеша умер", — сообщила Тереза. Он умер тихо, в своей постели, от сердца. Ему было 76 лет.

— Я милого (пауза) узнаю (пауза) по походке. Он носит (пауза) носит брюки (пауза) галифе... — В растяжку, в полном кайфе хрипит Гарик Сукачев. И душа, погоняемая гита рами, аккордеоном, уносится далеко. Впрочем, не так уж и далеко — в Париж, где про брюки-галифе пел знаменитый цыган Алеша Дмитриевич. Тот самый, который банальный кич сумел возвести в ранг искусства. Тот самый, который был и остается кумиром всех цыган и рокеров.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 8672