 |
 |
| |||
| Главная » Архив » Заметки » Как оборвалась песня Ободзинского | |||
|
Как оборвалась песня ОбодзинскогоВ этом году исполнилось 40 лет, пожалуй, самой известной «Восточной песне» Валерия Ободзинского (создана в 1969-м), ставшей визитной карточкой знаменитого певца. Мы собирались рассказать историю этого шедевра. Но с «Собеседником» из Канады связался Ефим Дымов, много лет проработавший с Валерием бок о бок, и предложил свои заметки, проливающие свет на трагический поворот жизни Ободзинского. Печатаем их с некоторыми сокращениями. 
Не думал, что буду писать о Валере Ободзинском, но, посмотрев документальный фильм «Неизвестная исповедь», прочитав множество статей, решил внести некоторую ясность в этот поток правды, полуправды и, увы, просто вранья. Итак, все началось в далеком 1973 году. Я работал в ансамбле «Москвичи», играл на саксофоне и альт-скрипке. В «Москвичах» начинали свою карьеру Алла Пугачева, Александр Барыкин, мой друг Георгий Мамиконов, ныне руководитель шоу-группы «Доктор Ватсон». В июне того года мы приехали в Минск на Всесоюзный конкурс артистов эстрады, где стали лауреатами вместе с «Песнярами» и «Кобзой». По условиям конкурса победители должны были представлять нашу страну на X Всемирном фестивале молодежи в Берлине. Но судьбу «Москвичей» резко изменил немолодой седеющий человек — Ефим Михайлович Зуперман. Он подошел к нам и сказал: «У вас такой чудный ансамбль... А сколько вы получаете за концерт?» «Получаем кто 9 рублей, кто 11. Такие ставки», — говорим ему. «А сколько концертов в месяц делаете?» «Четырнад-цать-пятнадцать», — отвечаем. «А хотите получать за концерт в среднем 20 рублей, а концертов будет по сорок в месяц?» Мы тут же произвели несложные подсчеты — получилась внушительная сумма. Но Зуперман выдвинул несколько условий: перейти из Москонцерта в Росконцерт, изменить название ансамбля, отказаться от поездки в Берлин и начать работать с популярным певцом Валерием Ободзинским. Из 10 человек 7 согласились сразу, Саша Барыкин посомневался пару дней, а затем все же присоединился к «перебежчикам». Через несколько дней мы перешли в Росконцерт, поменяли название на «Верные друзья» и в очень короткий срок отрепетировали программу Ободзинского. Сразу все стало складываться, как обещал Зуперман. Первая поездка состоялась в Ленинградскую область — 40 концертов за 20 дней! Единственное условие, о котором умолчал в первый раз Зуперман, было то, что мы должны были сбрасываться с каждого концерта на определенную сумму. Позднее узнали, что часть этих денег идет «наверх», в Росконцерт (за то, что разрешали делать больше чем 16 положенных концертов в месяц). Такие были времена: когда администратор приходил заказывать костюмы, кофры, плакаты или аппаратуру, ответ во многих организациях звучал примерно так: «Надо ждать». Когда тот переспрашивал: «Что ждать?» Ответ непонятливому был более протяжный: «Надо ж дать!» Валера Ободзинский в то время был человеком непоколебимой силы воли. Единственно, что удивило: один раз в купе поезда он случайно открыл кейс, который был наполовину заполнен какими-то таблетками. Никто из нас не знал, что Валера постоянно употребляет «колёса» (таблетки от кашля, в которых присутствует кодеин). Спиртное Ободзинский не принимал ни под каким предлогом, хотя когда-то злоупотреблял изрядно. Кажется, в Норильске с ним случилась неприятная история. Он должен был петь на местном «Новогоднем огоньке», а в те годы на ТВ был в основном живой эфир. И вот, зная, что Валера злоупотребляет, его продержали почти весь день в номере гостиницы. Затем за ним приехал представитель горкома партии и предложил отправиться на телевидение. Спускаясь по лестнице, Валера умудрился забежать в буфет и опрокинуть пару стаканчиков вина. На ТВ все было хорошо до того момента, пока не включили софиты. Валеру повело, и, начав петь знаменитую «Анжелу», он упал в оркестровую яму. Был страшный скандал, и Валера решил кардинально изменить свою жизнь. Убедил себя, что если выпьет, то умрет. Он очень любил свою семью — жену Нелю и дочь Анжелу. Конечно, никто не идеален в этом мире. Как-то, прогуливаясь, он мне сказал: «Знаешь, мы можем с тобой «отстегнуться», но семья для нас — святое». Поэтому, когда он впоследствии развелся с Нелей и женился на одесситке на много лет моложе себя, для многих это был шок. Через некоторое время к нам пришел новый конферансье — Борис Григорьевич Алов. Это был в расцвете сил, жизнерадостный, богатырского здоровья мужчина. Не без вредных привычек, однако, — он практически каждый вечер после концертов выпивал 2 бутылки коньяка, закусывая лишь сырым яйцом. На концертах он всегда был трезвый, но после концертов имел good time — заслуженный отдых. Один раз на Дальнем Востоке у нас был авиаперелет, Борис Григорьевич не успел прийти в себя и свалился в проход между сиденьями так основательно, что стюардессам и пассажирам приходилось переступать через него до конца полета. Я про него рассказываю, потому что Алов сыграл роковую роль в дальнейшей судьбе Валеры Ободзинского. Мы выкладывались на гастролях по полной: 162 концерта за пару месяцев, в другой поездке — 100 концертов за месяц! И вдруг произошло событие, все перевернувшее... День, когда Валера решил уволить Зупермана, я считаю черным днем календаря для блестящего, одаренного и самобытного певца. На мой взгляд, в этот день он подписал себе смертный приговор. Алов сумел убедить Ободзинского, что он вполне справится с администраторскими обязанностями и Валере не придется делиться с Зуперманом. Ефим Михайлович был практически непьющим человеком, боготворил Ободзинского. Убежден, что если бы он остался в коллективе, то не позволил бы Алову свести с катушек Валеру. Долгое время после этого события ничего не предвещало грозы, и мы потихоньку смирились с его уходом, хотя на нем самом это отразилось самым печальным образом — вскоре Ефим Михайлович умер. С музыкантами Ободзинский всегда был вежлив и приветлив. Но если кто-то начинал создавать проблемы, Валера был тверд и решителен. Помню, когда внезапно между концертами напился гитарист Пивоваров, в костюмерную никто не решался зайти, потому что в руках у него был нож. Валера без раздумья вошел в комнату и треснул его по лицу, после чего тот успокоился. До сих пор у меня в голове не укладывается, как этот сильный и волевой человек мог оказаться под влиянием алкоголика Алова. Тот его потихоньку и подло «развязал». До последнего дня никто не знал, какой разрушительный процесс происходит в душе и теле Валерия Ободзинского. И вот грянул гром. Впервые это случилось в Киеве. Мы выступали во дворце спорта с очень популярным в те годы ансамблем «Поющие сердца». За час до концерта я зашел к Валере в номер гостиницы. То, что я увидел, меня поразило: на кровати лежал трясущийся, как в лихорадке, Ободзинский. Увидев меня, он снял дорогие часы и взмолился: «Принеси мне за часы бутылку водки». Привести в чувство его в тот день не удалось. На следующий день позвонил директор Росконцерта и выложил главный аргумент того времени: «Валера, если ты не выйдешь на сцену, мне придется положить на стол партбилет». Ободзинский на сцене был мокрый, но пел как бог... Это был пик его карьеры. С этого момента она по нарастающей неслась в пропасть. Последний концерт был с ним и оркестром Лундстрема в Омске, где пришлось положить Валеру в психоневрологический диспансер. После этого мы с ним больше не работали. В последний раз я общался с ним в 1988 году перед моим отъездом в Канаду на постоянное место жительства, когда он пришел ко мне домой послушать новые песни. Это был абсолютно неузнаваемый Ободзинский — в стоптанных кроссовках, небритый, помятый, а самое главное — ужасно уставший от жизни и борьбы. Грустный человек, который не поступался достоинством и честью, не изменял своим принципам — петь только те песни, которые доходили до сердец зрителей, а те в свою очередь понимали, что они исполнены великолепным мастером и в них нет места для фальши. Валера умер 26 апреля 1997 года, сделав на эстраде очень много и не сделав еще больше... Ефим Дымов Комментарии
Оставьте ваше мнение |
         
|
|||
|
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона |
